Исторические сочинения о России XVI в.

В конце прошлого года в Варшаве король проводил сейм, на котором предложенный московскими послами мир и соглашение, заключенные между ними, были скреплены клятвой. Король пытался также укрепить дела в Ливонии и установить способ управления этой, провинцией. Поэтому, во-первых, он назначил аббата Тжемешского епископом венденским[500], о чем послал доложить вашей милости, затем сделал и другие распоряжения. На сейме, однако, было одно неприятное обстоятельство, а именно: в ответ на настойчивые требования ливоицев об объявлении аугсбургского исповедания веры[501] это было им разрешено, и затем не чинилось препятствий, чтобы напечатать это среди прочих ливонских конституций в краковской типографии, а это, конечно, увеличило соблазн. Таким образом, блеск столь большой победы несколько померк: в те города и крепости, которыми десница божья щедро одарила [короля] после продолжительной войны, было вписано, как на чистую доску (tabula rasa) (так обычно говорил король), слово единой католической религии, но эти же города и крепости (если забыть о том, что, случись все иначе, перешли бы к шведскому или датскому королю) снова наполнились тем ядом, который не так давно послужил причиной гибели всей христианской веры и благочестия в Ливонии. Позже нашелся человек, который получил от короля письменное разрешение, которым дозволялось вывести из Бельгии в Дерпт и крайние области Ливонии некую новую колонию. Хотя король законным порядком разрешил приезжать только тем, кто исповедует римскую католическую религию, и поэтому разрешил им иметь свои учебные заведения, однако известно, что устным распоряжением дозволил приезжать также тем, кто придерживается аугсбургского исповедания веры, а это прикрывает, как завесой, анабаптизм и все другие ереси. Нет сомнения, что из Голландии, где процветают анабаптизм и кальвинизм и откуда к берегам Ливонии часто приплывают корабли, будут завезены и эти пагубные «товары», если тотчас же этому не воспрепятствовать (а это, конечно, можно сделать). Если этого не сделать, каким препятствием для распространения истинной веры и для защиты божьего дела обернется все это! Нет никого, кто, искренне веря во Христа, сына бога живого, не понимал бы этого. Я очень скорбел об этом и напомнил [королю] о его королевском обещании, данном дважды, когда я уезжал в Московию с делом мира. Этот лучший из королей откровенно поведал мне, что пытался послать туда своих подданных мазовшан, предложив им плодородную землю Ливонии, но никто (хотя Мазовия неплодородна и довольно бедна) не захотел принять этого условия. Поэтому, чтобы эта область совсем не заросла лесом, так как по уходе московитов она оказалась лишенной почти всех своих жителей, он был вынужден принять такое решение, надеясь, что, когда наши люди будут там, они не только сохранят там католическую религию, но заставят еретиков принять ее, что, конечно, могло бы осуществиться на деле, если не позволять им [еретикам] иметь школы и храмы, однако в будущем доставит очень много затруднений, так как небольшое количество закваски может испортить все тесто, и господь не позволит долгое время управлять одним телом двум или трем душам. Услыхав мои доводы и исполнившись благими намерениями, король тотчас же в ответ на мою просьбу издал указ о создании католической колонии (причем на самых лучших условиях), о чем я не один раз подробно писал вашей милости и светлейшему герцогу баварскому. Кроме того, он сделал и другие распоряжения: строго приказал коменданту Дерпта, католику, не разрешать еретикам занимать самый большой храм, своды которого испорчены московитами и их не легко будет восстановить, а, говорят, по красоте и обширности он равен германским храмам. Также он издал подробное разрешение, причем в письменном виде, об учреждении второй коллегии нашего Общества в Дерпте и поддержании ее многочисленных работников имуществом.

Между тем, от имени вашей милости я настаивал, чтобы провинциал, управляющий нашими коллегиями в Польше, как можно скорее отправился в Ливонию (что он и сделал) и проследил, чтобы в Дерпте не разлился в изобилии какой-нибудь яд, и чтобы он начал В Ливонии производить набор для новой виленской семинарии. Епископу, назначенному в Венден, я высказал соображения, к которым этот честный и благочестивый муж тотчас присоединился: по-видимому, не остается ничего другого, как надеяться, что великодушие короля вос-пламенится великой мыслью, а самое дело будет проведено в жизнь следующими способами.

КАКИМ СПОСОБОМ ИЗБЕЖАТЬ ТРУДНОСТЕЙ И НЕ ТОЛЬКО ВОССТАНОВИТЬ КАТОЛИЧЕСКУЮ ВЕРУ В ЛИВОНИИ, НО И ПРОДВИНУТЬ ЕЕ В СЕВЕРНЫЕ И ВОСТОЧНЫЕ ОБЛАСТИ