Исторический материализм

Утопический социализм начала XIX в. исходит из тех же представлений о значении социальной среды и обстоятельств для воспитания человека, о правильно понятом интересе, как совпадении личного и общественного интересов и т. д. Но наряду с антагонизмом между феодальным и буржуазным обществом утопический социализм вскрывает новое противоречие — внутри самого буржуазного общества, идеализированного механическими материалистами.

Подобно механическим материалистам, эти утопические мыслители остаются идеалистами в области истории и политики. Они выступают отнюдь не в качестве представителей нового класса, пролетариата, а как прежние просветители, они хотят утвердить на земле царство разума и справедливости в интересах всего человечества. Социализм остаётся для них некоей абсолютной истиной, которую надлежит открыть заблуждающемуся человечеству. Но эти утописты уже ощущают классовые различия и противоречия буржуазного общества. Гениальный Фурье возвышается до мастерской сатиры на буржуазные отношения, до понимания всего противоречивого характера буржуазной «цивилизации». Великий утопист Сен-Симон чисто механистически стремится ещё объяснить все явления, исходя из законов тяготения, и таким путём обосновать положительную науку об обществе, социальную физиологию. Но он рассматривает уже буржуазную революцию как процесс классовой борьбы буржуазии против феодалов, как процесс перехода от милитаризма и метафизики к «индустриализму» и положительной науке. Политика, по его мнению, должна стать «наукой о производстве». Во взглядах некоторых французских буржуазных историков эпохи феодальной реставрации (Гизо, Минье, Ог. Тьерри) эти взгляды Сен-Симона на классовое содержание буржуазной революции и на роль в ней буржуазии получили своё дальнейшее развитие. Так, революционные традиции старого механического материализма содействовали подготовке в утопическом социализме учения о классах и классовой борьбе как движущей силе истории.

Однако, на этом и исчерпались революционные возможности старого механического материализма. Вслед за победой промышленной буржуазии она начинает ставить себе уже новые задачи — укрепления и охраны созданного ею капиталистического порядка. Она стремится обосновать необходимость мирного «прогресса» в противоположность революционным устремлениям нового, выступающего на историческую арену класса — пролетариата. Эти цели и преследует новая «позитивная» (положительная) наука об обществе — буржуазная социология. Их открыто выразил уже основатель позитивистской социологии Ог. Конт, который называет её наукой о порядке и прогрессе человеческого общества. Он стремится доказать невозможность «прогресса» без «порядка», a под порядком понимает условия «гармонического» существования общества. Примерно в том же смысле формулируют задачи буржуазной социологии и позднейшие, даже наиболее «левые», её теоретики (M. Ковалевский).

Самый пошлый позитивизм, отвращение ко всякого рода «широким гипотезам», т. е. к широким философским обобщениям, представление о том, что эмпирическая социальная наука «сама себе философия», — характеризуют метод буржуазной социологии. В то время, как новейшие открытия в области физики, биологии и физиологии целиком подтверждают предвидения диалектического материализма и способствуют его дальнейшему развитию, буржуазная социология остаётся проникнутой идеями механицизма, натурализма и исторического идеализма.

Прежде всего, в ней господствует абстрактное, чуждое историзму, представление об обществе и социальных законах «вообще», причём различные «схемы» условий существования и движения общества являются отражением чисто буржуазных представлений об «идеальном» обществе. Буржуазные социологи чужды идее диалектического развития и скачкообразного перехода от одной формации к другой: развитие общества мыслится ими лишь как мирная, спокойная, постепенная эволюция, а современное буржуазное общество представляется как высшая ступень развития, при которой в дальнейшем возможны лишь небольшие улучшения. Буржуазные социологи не желают или не умеют выделить ведущее начало и основу общественного развития — экономическую структуру общества, — и потому они предпочитают говорить о многих «факторах» этого развития. Боязнь затронуть вопрос об изменении экономической структуры общества заставляет буржуазную социологию представлять себе самую эволюцию общества идеалистически — как «прогресс» правовых идей, науки, духовной «культуры». Буржуазная социология совершенно чужда пониманию качественного своеобразия общественной жизни — общественных отношений и закономерностей их развития: она поэтому легко подменяет изучение особых законов общественных формаций общими схемами, охватывающими все явления природы и общества (вроде схемы «интеграции» и «диференциации» Спенсера), или физическими и биологическими уподоблениями.