Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер

В Малороссии после смерти Хмельницкого (1657) обнаружилась рознь между партиями, и в деле окончательного объединения ее с Москвой стали проявляться нестроения и неудачи. Казачество не нашло в России той воли, к какой привыкло, и мало-помалу охладевало к Москве, главным образом из-за необузданности и хищничества московских бояр. В особенности тяготились зависимостью от Москвы представители казацкой старшины (гет­ман, его штат, полковники и сотники). Воспользовавшись этим, гетман Выговский отложился от Москвы и заключил с Польшей Гадячский договор (1658), по которому Польша соглашалась вполне вос­становить западно-русское православие, поставив его наряду с латинством, и истребить унию во всем государстве. Все это торжественно было подтверж­дено сеймом 1659 г., но ненадолго; вскоре латинс­кая партия снова взяла перевес. Главным руково­дителем ее был униатский митрополит Гавриил Коленда. Гетман Выговский призвал на помощь татар и при их содействии нанес московским войс­кам тяжелое поражение при Конотопе. Между тем простые казаки и крестьяне тянулись к Москве; во множестве бежали они с правого берега Днепра, Во­лыни и Киевщины на левый берег, в Украину Мос­ковскую. Внутренние споры в Малороссии приве­ли ее к разделению. Полки, находившиеся на левом берегу Днепра, избрали гетманом запорожца Брюховецкого и остались за Москвой; вся же правобе­режная Украина, кроме Киева, отошла опять к Польше со своим гетманом. После этого распада Малороссии война с Польшей не дала успеха ни той, ни другой стороне. Наконец оба государства поми­рились на установившемся положении (status quo), и по Андрусовскому договору (1667) за Москвой ос­тался Смоленск, Северская земля и левобережная Украина, а также Киев (на два года). После Андрусовского договора агитация латино-униатов против восстановления в Польше западно-русского право­славия все более и более усиливалась. Ян Казимир сделал несколько уступок общему течению и, на­конец, благодаря составленным против него нескольким конфедерациям, отказался от престола. На его место в 1669 г. был избран Михаил Вишневецкий, ближайший друг Коленды. При нем в польское законодательство было внесено следую­щее постановление генеральной конфедерации, действовавшей в 1668 г. во время междуцарствия: «Ариане и отступники от католической веры, рав­но как и от унии, перешедшие в другое исповеда­ние, не должны пользоваться покровительством сеймовых конституций, обеспечивающих свободу исповеданий... отступников же вышеупомянутых должно наказывать изгнанием из отечества, если вина их будет доказана судебным порядком». Это постановление сделалось руководящим в полити­ке Польского государства. При короле Яне Собесском (1674—1696) постановлением сейма 1676 г. были уничтожены и права братств.

Так как ослабевшая от шляхетской анархии Польша не могла оказать защиты партии независи­мого казачества, гетман правобережной Украины Дорошенко предался туркам, и султан Магомет IV предпринял поход для покорения всей Украины. Таким образом, у Москвы и Польши появился общий враг; однако они не могли столковаться для совмес­тной борьбы с Турцией, а в отдельности их действия против турок были бессильны. Ни победы воинствен­ного польского короля Яна Собесского, ни походы московских воевод к Чигирину, столице правобереж­ного гетмана, не заставили турок уйти из южной части Украины. Ради борьбы с Турцией между Мос­квой и Польшей в 1686 г. был заключен «вечный мир» (Московский договор), в силу которого Польша отказалась от притязаний на владение восточной частью Малороссии и г. Киевом. В других же рус­ских областях, остававшихся за Польшей, поляки обязались дать православным свободу веры и оста­вить за ними те епархии, которые были даны им при короле Владиславе IV, а именно Луцкую, Львовскую, Перемышльскую, Могилевскую, или Мстиславс­кую. Православные епископы в Польском государ­стве ставились в зависимость от Киевского митро­полита. Русское правительство получало право наблюдать за исполнением этих обещаний польско­го правительства и право заступаться и ходатайство­вать за православных, если бы последние подверг­лись притеснениям.