Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста

Демократическое Совещание, созванное Церетели и его сторонниками в середине сентября, имело совершенно искусственный характер, представляя комбинацию из Советов и органов самоуправления в такой пропорции, чтобы обеспечить перевес соглашательских партий. Рожденное беспомощностью и растерянностью, Совещание закончилось жалким фиаско. Цензовая буржуазия относилась к Совещанию с величайшей враждебностью, усматривая в нем попытку отодвинуть ее от тех позиций, к которым она приблизилась на Московском Совещании. Революционный пролетариат и связанные с ним массы крестьян и солдат заранее осуждали фальсификаторский метод созыва Демократического Совещания. Прямой задачей соглашателей было создать «ответственное» министерство. Но и это не было достигнуто. Керенский не хотел и не допускал ответственности, потому что этого не допускала стоявшая за его спиной буржуазия. Безответственность по отношению к органам так называемой демократии означала фактическую ответственность перед кадетами и союзными посольствами. Пока что, для буржуазии этого было достаточно. По вопросу о коалиции Демократическое Совещание обнаружило всю свою несостоятельность: за коалицию с буржуазией голосовало немногим более, чем против коалиции; большинство голосовало против коалиции с кадетами. Но за вычетом кадет не оказывалось в среде буржуазии серьезных контрагентов для коалиции. Церетели обстоятельно разъяснял это Совещанию. Раз Совещание не поняло, тем хуже для него. Переговоры бесцеремонно велись за спиной Совещания, с отвергнутыми им кадетами, причем решено было, что кадеты будут фигурировать не в качестве кадет, а в качестве… общественных деятелей. Теснимая и справа и слева, мещанская демократия сносила все это издевательство над собою и тем демонстрировала свою полную политическую прострацию. Из Демократического Совещания был выделен Совет, который решено было пополнить представительством цензовых элементов, и этот Предпарламент должен был заполнять собою пустое место, оставшееся до созыва Учредительного Собрания. Новое коалиционное министерство, в противоречии с первоначальным планом Церетели, но в полном согласии с планами буржуазии, сохраняло свою формальную независимость по отношению к Предпарламенту. Все вместе производило впечатление жалкого и бессильного канцелярского творчества, за которым скрывалась полная капитуляция мелкобуржуазной демократии перед цензовым либерализмом, который за месяц перед тем открыто поддерживал натиск Корнилова на революцию. Все свелось, таким образом, к восстановлению и увековечению коалиции с либеральной буржуазией. Не могло больше быть сомнения в том, что, совершенно независимо от состава будущего Учредительного Собрания, правительственная власть фактически будет в руках буржуазии, ибо соглашательские партии, несмотря на весь тот перевес, который давали им народные массы, неизменно приходили к коалиции с кадетами, не считая возможным создавать государственную власть без буржуазии. Народные массы относились к партии Милюкова с глубочайшей враждой. Во всех выборах за эпоху революции кадеты нещадно проваливались, и тем не менее те самые партии – с.-р. и меньшевики, – которые победоносно разбивали кадетскую партию на выборах, после выборов отводили ей в коалиционном правительстве красный угол. Естественно, если массы все более усматривали, что соглашательские партии играют в сущности роль приказчиков либеральной буржуазии.

ЗАТРУДНЕНИЯ В ТЫЛУ И НА ФРОНТЕ

Внутреннее положение тем временем осложнялось и ухудшалось. Война тянулась без цели, без смысла и без перспектив. Правительство не делало никаких шагов, чтобы вырваться из порочного круга. Был выдвинут смехотворный план посылки меньшевика Скобелева в Париж для воздействия на союзных империалистов. Но этому плану ни один здравомыслящий человек не придавал серьезного значения. Корнилов сдал немцам Ригу, чтобы терроризировать общественное сознание и в этой атмосфере утвердить палочную дисциплину в армии. Опасность грозила Петрограду. И буржуазные элементы встречали эту опасность с явным злорадством. Бывший председатель Думы Родзянко открыто говорил о том, что сдача немцам развращенного Петрограда не составит большой беды. Он ссылался на пример Риги, где после вступления немцев были упразднены Советы Депутатов и вместе со старыми городовыми водворился твердый порядок. Погибнет Балтийский флот? Но флот развращен революционной пропагандой: потеря, стало быть, не столь велика. В этом цинизме болтливого барина выразились затаенные мысли широких кругов буржуазии. Сдача Петрограда немцам ведь не означает еще потери его. По мирному договору Петроград вернется, но вернется, помятый немецким милитаризмом. Революция тем временем останется обезглавленной, с ней легче будет справиться. Правительство Керенского не думало о серьезной обороне столицы. Наоборот, общественное мнение подготовлялось к ее возможной сдаче. Из Петрограда в Москву и другие города эвакуировались правительственные учреждения.