Историческое предназначение русского национализма

Хочется в этой связи напомнить старую мудрость — люди приходят и уходят, а экономические интересы народа, нации вечны. Люмпенизированные патриоты безответственно толкают нас к конфронтации с США, с которыми мы никогда не воевали из-за отсутствия столкновения главных экономических интересов, тем самым провоцируя Россию на дальнейшее саморазрушение. А Пруссия была лучшим другом Российской империи пока была слабой; но если она набирала уверенность и силу, она никогда в конечном счете не избегала военно-политического столкновения с Россией. И этот наш опыт подсказывает, что Германия будет лучшим другом России, пока она не почувствует, что экономически оказалась сильнее. И если есть такие, мягко выражаясь, наивные и недалекие люди, которые верят будто лобызаниями, взаимными банкетами и заверениями в любви и вечной дружбе можно подавить национальный интерес, национальный инстинкт Германии установить свое экономическое и военно-политическое доминирование в Восточной Европе, распространяя его вплоть до Урала, то таким деятелям место не в политике, а в сторожах детских садов. Но почему-то эти безумцы, что толкают нас к конфронтации с США, — почему-то они одними из первых верят в вечную дружбу с Германией, если, де, повернуться к ней с распростертыми объятиями. В действительности, они безответственно толкают нас к конфронтации и с США и с Германием, не зная истории борьбы интересов, не понимая и не желая понимать, что даже великий Наполеон Бонапарт, величайший гений военной и политической стратегии, — даже Бонапарт и его Империя были смяты войной на два фронта.

Что же произошло в результате безумной, бессмысленной конфронтации с США, навязанной нам диктатурой интересов “трудящихся”? Россия своей структурой вооружений, военных доктрин, структурой стратегических и тактических коммуникаций оказалась совершенно не готова защищать свой основной, жизненный интерес — свои сухопутные пути торговли. Ведь ужасает, в какой ситуации оказалась наша экономика после краха коммунистического режима и хаотического распада советской империи. У нас не оказалось ни военно-стратегических проработок, ни моральной готовности армии, ни военных средств, чтобы отстаивать кровные интересы России на бывшем советском пространстве. Россию отрезали от всех самых развитых и быстро развивающихся стран Евразии, от всех созидательных цивилизаций мира. И отрезали полуварварские, а то и откровенно варварские, обреченные на нестабильность, на отсталость окраины, которые всей историей доказывали враждебность созидательным началам современного мира, враждебность русским государственным интересам. Мы отрезаны от промышленной Европы, полностью зависим от вызывающих только презрение плебейских капризов и непред-сказуемости украинской самостийности; мы отрезаны от Ирана; отброшены южным варварством от Индии; у нас нет уверенных полнокровных транспортных коммуникаций с Китаем. Да наша экономика задохнется в такой обстановке, экономическая и политическая слабость, нестабильность, нищета и отсталость станут нашей национальной характеристикой, а свой собственный капитал не сможет конкурировать с наплывом капитала западного, — да и трудно верить, чтобы мировой капитал ринулся в столь изолированную от стабильной мировой торговли страну. У нас будут непрерывно рваться торговые связи, и первоначально с давними, историческими партнерами. К тому же, добивая нашу экономику, не способные создать собственную экономику наши южные, и не только южные, привыкшие к паразитизму соседи будут постоянно требовать дань в виде помощи, постоянно играя на угрозе для России от своей внутренней нестабильности и на готовности переметнуться к нашим потенциальным стратегическим противникам.

Мало того, что коммунизм семь десятилетий надрывал ресурсы России идеологической и военно-политической конфронтацией с самыми развитыми капиталистическими странами. Он оставил нам в наследство неизбежную необходимость нести бремя расходов в перестройке всей структуры вооруженных сил, всей структуры коммуникаций, военно-стратегических приоритетов, всей структуры военной промышленности. Он оставил нам в наследство бремя унижений, неизбежное бремя унижений в перестройке всей структуры дипломатических, союзнических отношений, когда мы вынуждены порвать с одними друзьями, друзьями коммунистической номенклатурной касты, но не России, и искать, постепенно обретать доверие подлинных наших союзников и друзей по нашим национальным интересам. Время страшное, тяжелое для любого руководства страны, чувствующего существование национальных интересов России, больше инстинктивно, чем разумом, движимого этими интересами к поиску пути к спасению государства. Время страшное, унизительное для великого народа, для народа исторического, — время, когда даже осел может позволить себе безнаказанно лягать льва, даже заяц может безнаказанно плюнуть на львиную гриву.