Истории Андромеды

Несмотря на то, что он произнес эти слова, полные сожаления, на его чудовищных чертах осталось выражение ужаса и отвращения к самому себе. Он отцепил ее от крюков, поддерживая ее изувеченное тело, чтобы она не рухнула на пол. Ее вдохи были поверхностными и прерывистыми, каждый раз более затрудненным, чем предыдущий; ее когда-то красочные перья теперь запятнаны кровью и грязью. Держась за нее, Варус чувствовал неестественно холодную кожу женщины на своей грубой ладони; тепло быстро покидало любую часть тела, которой он касался, пусть даже мимолетно. Влажное ощущение омрачало их союз — пот грубо смешивался с кровью, а синяки искажали интимные места, которые всего несколько мгновений назад были жестоко нарушены зверскими пытками. Он пристально посмотрел ей в глаза, ища проблеск прощения или понимания, который мог бы оправдать его вину, но ничего не нашел кроме уставшего, безжизненного взгляда, из которого уходили последние проблески жизни. В этот момент двери распахнулись, и к ним в пыточную вполз огромный червяк-гиптопод, одетый в золотую рясу священника. Червь спросил Варуса:

— Что с ней? Она еще жива?

Когда гротескный жрец скользнул ближе, Варус не мог не скривиться, когда запах оставленного им следа стал почти непреодолимым. Он перехватил девушку, чтобы она не упала, и оглянулся на червеобразного жреца.

— Она еще жива… Ее грехи были очищены через мучительные страдания под Божьим судом. Она раскаялась… — он немного помедлил, прежде чем продолжить — я считаю, что она заслуживает еще одного шанса.

Уродливая харя священника скривилась от нежелания прощать еретика.

— Сын мой, я понимаю что ты приложил все свои усилия чтобы очистить эту жалкую душу от греха, но я вижу в ней такие преступления, которые нельзя очистить с помощью страданий!

Варус желал незамедлительно оспорить это решение, однако священник не дал ему такой возможности, сразу же прервав его.

— Не смей мне перечить, ведь моими устами говорит сам Бог! Грядут тяжелые времена, народ беднеет, скот мрет, посевы гибнут. В эти времена народ жаждет крови и зрелищ, и если их им не дать, то они придут за нами! Мы не можем допустить чтобы вера пошатнулась, ведь тогда настанет хаос, после которого выживут лишь немногие. Мы должны пожертвовать ею, ради общего блага.

Варус был шокирован заявлением священника. То, во что он верил было поставлено под сомнение, ведь заповеди Божьи и требования священника начали расходится. Он не считал что эта женщина должна быть сожжена и не хотел ее отдавать в лапы священника, но он не мог перечить его воли, так как это нарушало его главные догматы за которые он отчаянно цеплялся в попытках сохранить свою веру.

— Да, отец… Если это Божья воля, то я буду следовать ей…