Истории больше нет: Величайшие исторические подлоги

Византийский народ представляли четыре дима: венеты (голубой цвет), прасины (зеленый цвет), русии (красный цвет) и левки (белый цвет). Ведущих димов, как и в Мексике, два: прасины и венеты, и, конечно, термин «дим» (по сути, это – род) имеет прямое отношение к демосу – народу. Каждый дим имеет выборных руководителей – димархов и димократов (как у ирокезов). У каждого есть свое имущество, своя казна, свои вооруженные отряды. И, естественно, каждый дим имеет свои политические интересы. Например, у прасинов обширные торгово-купеческие интересы, в их руках флоты и склады. А венеты – сугубо военно-аристократическая партия, в их руках земля, а главное, проливы и каналы Нила. И конечно же, как всякий нормальный «ирокез», ни один член дима не желает терять родичей в братоубийственной войне, если дело можно решить стадионом.

Из хроник политическая и религиозная подоплека византийских событий по возможности вымарана. Летописцы Малала, Феофан, Прокопий, думаю, просто отредактировавшие старые, подлинные летописи, местами откровенно перестарались. Церкви у них стали цирками, матери владык Византии – цирковыми блудницами, а важнейшие политические партии страны – бандами болельщиков.

Что ж, каучука для мячей ни в Египте, ни в Византии не было, но были лошади, а потому все решало состязание в скорости. Каждый дим выставлял своих наездников и выступал под своим цветом, и, судя по всему, кто первый приходил к финишу, тот и признавался правым. Божий суд в своем роде – не слишком научный метод установления истины, но куда как менее затратный, нежели гражданская война.

На том же стадионе решались и вопросы управления. Место удобное: трибуны поделены между партиями, так что император мог воочию наблюдать, насколько важен тот или иной вопрос для той или иной части народа. Оратора, благодаря и ныне не превзойденным акустическим параметрам античных стадионов, слышали все, а вот ему чужие выкрики выступать не мешали. Нормальная племенная демократия – как в Теночтетлане.

Разница между сведениями об ацтеках и византийцах одна: у ацтеков игра заканчивалась торжественным жертвоприношением человека. О византийцах таких сведений нет, хотя это сходные уровни развития общества, и, положа руку на сердце, жертвоприношения быть обязаны. Возможно, они как-то в летописях замаскированы, но историческому контексту они бы не противоречили. Сейчас мы увидим, что в предположениях не ошиблись; Европа знала толк в жертвоприношениях, и относительно недавно.

Пара слов о казнях

Давайте еще раз обратим внимание, как был прикреплен к дереву Человек-Уицилопочтли: он был ПРИВЯЗАН, а не прибит и не пригвожден. И, знаете, есть, по меньшей мере, одна книга (написанная турецким шпионом в Европе), где указано, что Иисус был ПОВЕШЕН на кресте, а не прибит. И Оттон Фрейзингенский, сообщая о казни сарацина-отравителя в 1159 году, использует то же слово: ПОВЕШЕН на кресте. И, кстати, Кришна также был ПОВЕШЕН на дереве. И в Эфиопии Иисус традиционно изображается без гвоздей, вбитых в руки. И в самой Италии вначале было ровно то же самое, а привычное нам изображение прибитого гвоздями бога, по мнению ученых, – ОЧЕНЬ позднее. В основе же все сходится к общей на всех материках практике с общим религиозным смыслом.

Вообще, мы очень многого не понимаем о своем прошлом. В Константинополе в разгар христианства людей зажаривали в чреве медного быка на площади Быка (аналог Ваала?). А в Севилье XVI века инквизиция замуровывала и живьем запекала людей в кемадеро, чревах четырех каменных (в других источниках – гипсовых, как уток в глине) статуях пророков (вариант – статуях четырех зверей апокалипсиса). Спрашивается, зачем?

А конкистадор Эрнан Кортес перед ответственной битвой повесил «на счастье» 13 индейских женщин. Однако на рисунке ниже изображены вовсе не действия испанских солдат против индейцев; это методы инквизиции в Европе против собственного населения. И здесь веревок тоже тринадцать! Инквизиторам ведь не было нужды в воинской удаче? Может оказаться так, что именно в таких «мелочах» кроются глубинные корни, сама сущность явления, которое мы знаем под термином «вера». Поясню: люди на рисунке УЖЕ МЕРТВЫ, то есть изображенное сожжение – это НЕ КАЗНЬ, не способ отнять жизнь. Но если это сожжение по своей сути – не казнь, то ЧТО ЭТО?

Да, у толкователей типа Льоренте удавить перед сожжением – милость, даруемая раскаявшимся, но даже такое толкование не снимает главного вопроса: что есть сожжение, которое не есть казнь?

На мой взгляд, суть объяснил в 1239 году летописец Альбрик из монастыря Трех источников. Вот что он пишет: «На пятницу перед Пятидесятницей (13 марта) была принесена великая и богоугодная жертва всесожжения, а именно: в присутствии короля Наварры барона Шампани в Монт-Эмэ, прежде называвшейся горой Видомара, были сожжены 183 булгра».

Обратите внимание, что именно написал современник событий Альбрик: «ПРИНЕСЕНА ВЕЛИКАЯ И БОГОУГОДНАЯ ЖЕРТВА ВСЕСОЖЖЕНИЯ».

Польза от мертвых