Истории дядюшки Беса

– Давай-ка я тебе помогу… – я поднял с кровати выпавший из рук священника крест и с размаху саданул острым краем по голове Донована. Брызнула кровь, и я выпустил из рук распятие, что намертво застряло во лбу старика, словно топор в пеньке.

Глаза Майкла закатились под веки, и бедняга рухнул вниз без чувств, ударившись головой об острый край кровати.

Обезумевший старик вскочил с меня и, размахивая руками и раскидывая вокруг все свечи, с горящим лицом и распятием во лбу, помчался к закрытому в дальнем конце комнаты окну.

– Отец! Стойте! – выкрикнул я, но было слишком поздно. Звон стекла унес за собой в ночь тело старика, что камнем полетел вниз, шелестя на ветру своей рясой. – Мать твою! Майкл, вставай!

Паренек не шевелился. Упавшие на пол свечи времени зря не теряли. Их огненные язычки теперь вытанцовывали на ковре "Лунную походу", заражая все вокруг жарким огнем. Белоснежные занавески у окна, в которых запутался Донован перед падением, тоже были объяты пламенем.

В комнату ворвались родители. Глаза их расширились от ужаса. Они не знали, что им делать.

– Чего встали? – рявкнул я, пытаясь распутать ремни на ногах. – Уносите пацана отсюда и звоните в «скорую» с «пожаркой»!

Боже мой, откуда во мне столько здравых мыслей?

Кашляя от едкого дыма, папуля с мамулей схватили Майкла и потащили вон из комнаты. Все это время Синтия не сводила с меня дрожащих от страха глаз. Господи, но задница у нее просто восхитительная!

Наконец распутавшись, я вскочил с кровати и побежал прочь из горящей комнаты. Предки Денниса в это время тащили тело Майкла вниз по лестнице, на которой тоже гулял черный дым.

– Отойди, Синтия! – выкрикнул я. – Предоставь это дело мужикам, спускайся вниз!

– Ага… – круглозадая была только рада покинуть этот дом и не встречаться со мной взглядом.

Вытащив Майкла на улицу, при свете придорожных фонарей, я обратил внимание, что все лицо пацана было залито кровью. Пощупав пульс, которого не было, вывод напрашивался один: пацан мертв.

Второй этаж дома был уже полностью объят пламенем. Огненные языки добрались до чердака, рушились какие-то балки, в доме что-то грохотало и обваливалось. На улице начал скапливаться народ, и я понял, что теперь я в полной заднице.

– Послушайте, – обратился я к предкам Денниса. – Я понимаю, как это все выглядит, но дайте мне минуту все объяснить.

Но в минуту мы не уложились.

Ушло около десяти минут, чтобы кое как ввести их в курс дела. По ходу разговора их лица менялись от недоверчивого, до искренне-сочувствующего.

– И где же сейчас наш сын? – спросила Синтия. Я видел, что она верила мне, как и Джеймс, но все же доля сомнения в их глазах присутствовала. – Почему он до сих пор не объявился и не позвонил?

– Он сейчас в теле маньяка. Как он вам разумно все сходу сможет объяснить? Ему же всего пятнадцать лет! Если он очнулся в том самом месте, где я помню себя последний раз, то сейчас он наверняка нежится в объятьях моей уточки.

– Где это находится?

Черт. Вдалеке завыли сирены. Полиция это, или пожарная со скорой, не было ни малейшего желания это выяснять.

– У меня осталось одно важное дело, – вместо ответа сказал я и шагнул вперед. Предки Денниса немного напряглись. – Джеймс, дай мне ключи от твоей машины. Я назову вам адрес, где вероятно может быть ваш сын и вы туда приедете чуть позже. Как я полагаю, вместе с полицией. Я обещаю, что буду там.

"Хонда" мчалась как зверь. Уговаривать Джеймса не пришлось, слава богу. Мужик он оказался понимающий, хоть и внешне придурковатый. Но все равно все это смахивало на одно большое сумасшествие. Когда я подъезжал к выезду из города, то навстречу мне пролетел какой-то сельский полудурок верхом на коне. Конченный дурдом.

В запасе у меня было примерно полтора-два часа. Джеймса и Синтию допросят, увезут тела священников, а позже они в компании копов, а возможно и психушки, приедут за мной и Деннисом.

Ничего, ботан. Ты уже стал легендой. Как я и обещал.

Хоть для кого-то одно хорошее дело я сделал. Если пацан сейчас у Люси, то я отдам ему все свои бабки, которые хранил у моей малышки и прикажу ему валить на все четыре стороны. В Чикаго есть мои ребята, которые всегда прикроют. Сойдет ли задрот в теле Лестера за своего – вопрос.

Ухмыльнувшись своей же шутке, я резко вошел в поворот. До деревни оставалось примерно пятнадцать минут езды.

А что же касается меня? Нахрен. Со мной все давно ясно и на мне давно висит крест. Ну хотя бы не тот, что торчит из башки пьяного Донована. Бедняга…