Истории Эписа. Некромант

Призванный молчал, потрясенно глядя на меня. Сколько всего я сделала для того, чтобы вот так снова стоять и видеть его? Что пришлось пережить? Так много потерь, столько жертв. Для того чтобы понять, что то, что произошло, — неизменно. Ведь я действительно сделаю это. Верну туда, откуда оно пришло. Даже если это он. Потому что нельзя менять ход вещей. Из-за постоянного чувства вины допустить столько ошибок. Смертельных ошибок. Только я виновата в том, что сейчас случилось с моим ребенком. Из-за собственного эгоизма.

Почему живые хотят вернуть умерших? Страх перед смертью работает так. Мы хотим этого для себя — не для них. Чистый эгоизм. Как я без него? Что мы будем делать? Я так много не успел ему сказать? Почему мне так больно? Слишком много про нас. Критично мало про них. Страх неизвестности, ужас неотвратимости конца. Почему я так сильно хотела этого? Ведь все так понятно сейчас. Мертвое никогда не станет живым.

Чья-то смерть или ломает тебя, или учит чему-то и дает нечто новое. Нет, мы не видим этого сразу, купаясь в своей боли, взращивая и лелея страдания. Ничто не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда. Научиться видеть это — вот что действительно сложно. Ведь умирая, человек не забирает с собой все, что остается с тобой. Воспоминания, чувства, мысли. Как здесь обрасти цинизмом и найти для себя плюсы в том, что так произошло? Отвратительная правда бытия. Меня сломало. Если бы не мой сын — возможно, навсегда. Поэтому мне так больно видеть Мэри. Поэтому Эрик никогда не сможет простить себя. С появлением ребенка я действительно поняла, что это такое — человек, за которого ты готов отдать жизнь.

— Сколько ему? — сначала даже не поняла, к кому обращается призванный.

Морозная свежесть. Не жженый запах, застрявший в глотке. Эрик восстанавливался, распространяя вокруг себя волны спокойствия. Он собрался. Холодная голова Крейна — залог успеха. Осирис приходил в себя.

— Шесть. Вчера, — уверенный голос Крейна огладил мой затылок, задевая дыханием волосы.

Удивленно вздернутые брови Ра. Разочарование в зеленых глазах. Быстрый взгляд на меня и обратно. Я даже не успела его поймать. Внутри проснулось желание объясниться, но я тут же вспомнила, кто передо мной. Это неважно. К нему это точно не имеет никакого отношения.

— Поздравляю. Значит, ты все же добился, чего хотел, друг, — скулы призванного напряглись, а рот исказила ухмылка, — гораздо раньше моей смерти, как я полагаю. Если это, конечно, не мой сын, — злой прищур заставил меня сделать шаг в сторону, чтобы не находиться меж двух огней.

— Не волнуйся. От тебя ему досталось только имя, — Крейн, как и прежде, был спокоен.

Не-Макс повернулся ко мне и неожиданно улыбнулся. Вздрогнула, отгоняя от себя воспоминания. Снова напомнить себе, что это не он. Еще очень долго бить себя рукам, пока оно будет жить. Пока я буду поддерживать ложную жизнь в теле, которое по всем законом после упокоения просто невозможно было поднять.

— Не смотри на меня. Я не имею никакого отношения к этому, — призвав потоки, почувствовала, как родное тепло послушно растеклось по пальцам, обволакивая и приготавливаясь, — так ты поможешь?

Глава 3

Когда-то. Дом Рабоса

Эрик

Железные пружины противно впивались в спину. Чтобы просушить выплеснутую мне в лицо воду, поставил матрас около стены. Задействовать энергию было опасно. Привыкнешь использовать в Доме — можешь ошибиться в походе. Кажется, что я только начал приспосабливаться к тому, что все не совершается движением пальца. Раздраженно поправил простынь, прикрывая вылезающие из-под нее железки. Почему они всегда психовали, требуя того, чего я дать не мог? Девушки, прелюбопытнейшие создания. С самого начала говоришь, что не ищешь привязанностей. Все прекрасно лишь пару недель. А потом оказывается, что она должна быть единственной в твоей жизни. Приехали. Мне восемнадцать, а не тридцать. Хотя их можно и понять. Дочерей благородных Осирис с пеленок готовили к замужеству. С другой стороны — зачем прыгать в кровать к тому, кто сразу сказал, что не собирается жениться?

Фамилия Крейнов, конечно, рано или поздно обяжет. Даже сейчас для всех я был условно помолвлен с Лилиан. Безмолвная, девчонке еще даже не исполнилось шестнадцати. Прик, как и всегда, торопился везде успеть. Если я в чем-то и был согласен с отцом, так это в отношении главы этой семьи. В чем была прелесть долгой жизни, так это в том, что никто не заставит «рано». Так что можно и потянуть.