Истории и легенды старого Петербурга

Эта беда дошла до последней крайности, когда я проезжал Померанию, и именно в то время, когда все терпение мое истощилось. В таком-то был я положении, как попался мне почтарь, еще мешкотнее прочих; напрасно я его уговаривал, сулил ему дать побольше на водку, наконец, сердился и грозил: он еще пуще делал проволочки, закуривая свою трубочку и поминутно давая отдыхать лошадям, да вдобавок стал и грубить. Тут, вышед из себя окончательно, я влепил ему тростью с полдюжины плотных ударов, с обещанием наддачи, если он не поедет шибче. Это средство помогло, и возница мой прибавил шагу, но, приехав на следующую станцию, он подал жалобу местным судьям… которые пришли ко мне, с объявлением, что, на основании законов, они обязаны меня задержать до окончания производства дела, начатаго по иску этого просителя; законы же государства безусловно воспрещают проезжающим, под страхом тяжких взысканий, бить почтарей, на которых дано только право жаловаться местному суду.

Я заметил господам судьям, что если они меня остановят, то будут ответственны в гибельных последствиях моей задержки. Я показал им вверенный мне депеши, под императорскою печатью, на имя их государя; кроме того, они увидали на мне орден: все это на них подействовало и они пустили меня ехать далее.

Нетрудно было предвидеть, что они непременно донесут королю обо всем деле, а так как мне приходилось опередить посылку их донесения, то я решился воспользоваться этим преимуществом, чтобы поскорей самому рассказать о моем приключении Фридриху, при первом же с ним свидании. Тотчас по приезде в Бреславль, я был позван к нему и принят как нельзя лучше. Самая благосклонная и приветливая физиономия, величайшая вежливость, выражения лестнаго внимания и удовольствия видеть меня, – вот что встретило и ободрило меня сначала.

При вопросе: „Благополучно ли вы ехали?“ (Avez-vous fait un heureux voyage?), я рассказал ему вкратце, каким образом почтари, – особенно в Померании, – выводили меня из всякаго терпения, и как грубость одного из них довела меня до крайности ударить его, – чем, однакож, сделана ему больше острастка, нежели нанесена боль; далее рассказал я, как местные судьи на следующей станции, удостоверившись в моей необходимости спешно ехать, чтобы своевременно явиться для принятия и исполнения повелений его величества короля, решились не препятствовать продолжению моего пути… С первых же слов моего разсказа, я увидел перед собой совершенно иного человека; никогда в театре сигнальный свисток не производит такой быстрой и противоположной перемены декорации.

Этот человек преобразился мгновенно в серьезно-внимательнаго, холоднаго и строгаго слушателя; он неподвижно и безмолвно выслушал меня до конца, и, когда я кончил, он ледяным тоном произнес только эти немногие слова: „Господин генерал, вы весьма счастливо отделались" (Monsieur le general, vous avez ete fort heureux). И затем он поспешил заговорить о другом, причем мало-помалу вновь принял на себя прежний вид приятнаго собеседника.

Скажу вам, господа, что никогда не понял я так хорошо, как в этом случае, что значит и чем должен быть государь, достойный управлять народами, всегда проникнутый сознанием своих обязанностей и неуклонный в поддержке общественнаго порядка и законов. Пусть почты в его стране устроены в самом деле неудобно для путешественников, – а все-таки, в ожидании, пока не последует правильнаго изменения их к лучшему законодательным путем, – дотоле он обязан не оставлять установленным покровительством своих почтарей, так как отнюдь не в них лично кроется причина зла. Преобразовывайте, улучшайте ваши учреждения, если это нужно и возможно для вас; но до тех пор умейте заставить чтить действующие законы».

К такому заключению пришел тогда А.В. Суворов. Прошло почти двести лет, и его рассуждения почти слово в слово повторил один из героев кинофильма «Белорусский вокзал», роль которого исполнил актер А. Папанов. Это говорит о том, что за истекшие два столетия отношение к законам осталось прежним, о чем свидетельствует и современное, весьма лукавое присловье: строгость законов в России смягчается необязательностью их исполнения.

В народном сознании прочно укоренилась мысль, что чаще всего законы нарушаются как раз теми, кто призван следить за их неуклонным соблюдением. «Всуе законы писать, когда их не исполнять», – гласит старинная пословица, в справедливости коей сомневаться не приходится. До тех пор, пока так будет, закон в нашем Отечестве останется пресловутым дышлом, которое можно повернуть, как кому-то заблагорассудится, и взнузданные лошадки покорно побегут с нужной скоростью в заданном направлении. Но ведь существует и такая пословица: «Недолго той земле стоять, где учнут уставы ломать».

«Продаются люди доброго поведения»