Истории из комы

Дверь закрывается. Вера, прихрамывая, заходит в прихожую, оставляя на паркете кровавые следы. Когда она садится на стул, Глеб приносит аптечку и начинает обрабатывать ее ступню.

– У тебя тут небольшой осколок, – говорит он, извлекая стекло из ноги.

Молчание. Он промывает рану антисептиком и начитает бинтовать.

– Я тоже спала с ней, – произносит Вера. Он останавливается, закрывает глаза и тяжело выдыхает. Потом продолжает бинтовать ей ногу.

– Мы с ней спали с мужчиной, несколько раз.

Он продолжает бинтовать, не поднимая взгляд.

– Ты слышишь меня? – кричит она ему. – Слышишь меня хотя бы сейчас?

– Все скоро заживет, – говорит он, заканчивая с перевязкой.

Глеб уходит в коридор и приносит конверт.

– А вот и мой подарок, – произносит он. – Послезавтра мы улетаем на Бали.

Они смотрят друг на друга и начинают громко смеяться.

***

– Наконец-то счастливый конец, – радостно произносит Адам, закрывая книгу. – Осталась последняя глава.

Глава 5

Сегодня Адам снова встречает в палате доктора и медсестру. Медсестра забирает капельницу, когда входит мальчик. Они смотрят на него, улыбаясь.

– Мы тебя уже заждались, – говорит главный врач. – То, что ты делаешь, можно назвать чудом.

– Он просыпался? – с надеждой смотрит мальчик.

– Пока нет. Но его мозг начал реагировать на внешнюю среду.

– Другими словами, – говорит медсестра, – его сон теперь не настолько глубокий, и, если так пойдет и дальше, у него есть все шансы проснуться.

– Так что постарайся, – делает серьезное лицо главный врач. – На тебя все надежды.

– Я здесь ни при чем, – отвечает Адам. Ему совершенно не нравится, что они разговаривают с ним, как с маленьким. – Я просто читаю ему его книги.

– Тогда не будем тебе мешать.

Врач и медсестра уходят. Мальчик открывает книгу.

***

Рассказ пятый

Матвей и Мира выходят из дома и направляются к машине. Он держит ее под руку. Костюм сидит на нем идеально, как и на ней темное коктейльное платье. Вместе они смотрятся как парочка на красной дорожке открытия церемонии Оскар.

Такси премиум-класса – черная Toyota Camry. Водитель в костюме поочередно открывает им двери, и они проваливаются в мягкости кожаных сидений.

– Не волнуешься, что дети на целый вечер останутся без твоего присмотра? – спрашивает Матвей, поглаживая ее руку.

– С твоей мамой они в полной безопасности. Мне иногда кажется, что она способна в одиночку остановить даже ядерную бомбардировку.

– Когда вы уже поладите?

– Тогда, когда она наконец признает, что ты теперь мой.

Он хочет поцеловать ее в губы, но целует в щеку, чтобы не размазать помаду. Ему нравится алый цвет на ее губах и нравится ее новый парфюм.

– Ты думаешь, будет весело? – спрашивает Матвей.

– Тебе же всегда нравилось общаться с Глебом.

– С трезвым Глебом. А сегодня его день рождения, и это второй день в году, когда все его пороки обретают свободу.

– Вот видишь – скучно точно не будет.

Они подъезжают к ресторану. Сногсшибательная хостес даже не спрашивает, бронировали ли они стол.

– Пойдемте. Вас уже ждут, – говорит она, растягивая улыбку до самых мочек ушей.

Они следуют за стуком ее каблуков вверх по лестнице. Глеб набрасывается на Матвея, норовя раздавить в объятиях. Мира сдержанно целует Веру.

Стол накрыт на сумму, равную стоимости месячного рациона среднестатистического жителя города. Коллекционный виски, лобстеры, фуа-гра, трюфели.

«Глеб всегда был снобом, – думает Матвей. – А сегодня ему исполнилось сорок, и он наконец добрался до вожделенной ступени высшего общества».

– Ты должен это попробовать, – говорит Глеб, наливая виски в стаканы с узорчатыми гранями.

– А у тебя, похоже, появился вкус, – говорит Матвей, глядя на бутылку с оленем. Хотя островной виски всегда казался ему слишком резким.

Дамам наливают шампанское, и Матвей встает, чтобы произнести тост.

– Мой брат. Мы с тобой прошли не одно болото. Ты заменил мне того старого козла, который бросил нас в детстве. Вместе мы отмылись от грязи, и теперь от тебя пахнет совсем не как от простых смертных. Ты вскарабкался так высоко, что, боюсь, мне тебя уже не догнать. Я хочу выпить за то, что на этом пути ты не растерял своих принципов и не лишился любви к родным.

– До дна! – кричит Глеб.

Через два часа они поднимаются в бар. Жены уезжают домой, к детям, а мужчины продолжают погружение в беспамятство. Через три часа Глеб лишается адекватности. Матвей заводит его в уборную и умывает, пытаясь привести в чувство.

Пьяный Глеб шарит по карманам и достает пакетик с белым порошком.

– Давай, – говорит он почти нечленораздельно.

– Я не буду, – отвечает Матвей.

– Давай, я сказал.

Матвей заходит в кабинку и чертит на стеклянной полочке две жирных дороги, дробя их своей золотой картой. Потом скручивает сто долларов и, выходя, протягивает их Глебу. Тот исчезает за дверью кабинки, и Матвей слышит его глубокие вдохи носом. Выходит Глеб, держась за нос и вытирая раздраженные глаза.

– Ухх, – говорит он. – Как новенький. Ты будешь?

– Ты же знаешь, как я к этому отношусь.

– Очень зря. Товар чище, чем щелка девственницы.