Истории из России через двести лет

Григорьев сокрушался, что не настоял с переносом поездки на срок после родов. Согласно закону Мерфи, ничего не случается по плану. Академик обязан был предвидеть накладные проблемы.

Катя простыла. Поднялась температура, которая держалась три дня.

– Как ты себя чувствуешь? – отец прихлебывал чай и переключал на пульте каналы. Убрал музыкальную передачу дочери и сделал потише звук. Выбор пал на картинку новостей.

– Температура вроде бы спала.

– Я больше переживаю, как бы простуда на плод не передалась, – он указал пультом на живот и построил на лице суровую гримасу.

– Малыш в безопасности! Я звонила врачу.

– Ты знаешь, я не силен в медицине. Твоя мамка знала все хвори. Я так полагаю… кровеносная система одна. На тебя и ребенка – одна кровь. С бактериями! Малыш, выходит, подвержен опасности?

– Ох уж, учёный! – улыбнулась дочь. – У матери и ребенка разная кровеносная система, два сердца. Плацента защищает ребенка от попадания заразы.

– Так прям и защищает! Фильтрует, что ли, проходящую кровь?

– Нет, дело в особом механизме защиты плода от болезни матери. Хорионический гонадотропин человека (ХГЧ). Ребенок появляется на свет, не тронутый заразой. Даже СПИД не страшен. Единственно, где возможно подхватить, при соприкосновении с жидкостями на выходе из утробы.

– Оставь меня без подробностей! Понял. Природа сделала так, чтобы в жизнь пришел новый человек. Полезный механизм! Как его назвала? Повтори…

Он подхватил из кармана очки.

– Хорионический гонадотропин человека.

– Ага… человека, – записал доктор.

Дочь разложила по тарелкам пахнущие заботой угощения – рыба, тушенная в кабачках с перцем. Застучали ложки по фарфору.

Семья Григорьевых допивала чай, когда в окне появился Чубайс. Рыжий кот широко раскрывал зубастый рот. Возмущенный взгляд усатой морды кричал: «Впусти!»

– О, блохастый пришел!

– Не успел к ужину.

– Он такое и не ест! – Александр собрал со стола грязную посуду, понес к раковине. – А зря он такое не ест, очень вкусно получилось. Спасибо, дочка, заботишься о старике!

Тишина в доме наступала, когда дочка выключала телевизор на кухне и ложилась спать. Под уютное потрескивание дров в топке доктор экономических наук привычно поднимался в свой кабинет. Непременными спутниками в руках он нес кота и чашку чая. Пушистый Чубайс прижимался к мягкому свитеру на груди Александра – наслаждался человеческой заботой.

Старик удобно усаживался за столом и начинал разговор сам с собой, периодически записывая озвученные рассуждения.

Кот пару раз лизнул шерсть на боку, после чего удивленно посмотрел на наблюдающего за ним человека, промяукал, уводя внимание от неудобной сцены:

«Мур, как вы относитесь к монополии Китая на Венеру?»

– Ты шутишь, Чуб? Это вынужденная мера. Пусть лучше так, чем вынужденный геноцид двух миллиардов людей.

Отвлеченный хитрым маневром кота, человек ударился в дебри философствований о малом зле. Эти мгновения уединения кот использовал для вылизывания мохнатых яиц.

– Понимаешь, Чуб, Марс не заселен по другой причине, – человек вернулся к обсуждению первоначальной темы. – Мы не будем отдавать Марс одной державе. Если Россия уйдет с красной планеты, единственными людьми, оставшимися там, станут…

– Они не расплодятся там как китайцы. Супруги Обамы, ты понимаешь, да? Они бесплодны. – Кот еще пару раз лизнул свои драгоценные члены. Он еще успеет наделать котят на этой планете.

– Они-то нет, – кивнул Александр, – но челноки Falcon Heavy готовятся к полномасштабному транзиту. – Он перешёл на шепот. – Я не исключаю, что удар челнока «КосмосРоса» о Фобос не был случайностью…

Кот прервался от важного занятия и внимательно прислушался к словам человека. «Он сказал «кис-кис»? Хочет меня покормить?»

– Ещё один такой промах «КосмосРоса», и Россия больше не сможет вернуться на Марс. Ее базу поделят между собой стервятники.

«Надо брать ситуацию в свои лапы!» – решил кот и спрыгнул с удобных коленок доктора.

«Мяу!» – позвал он у двери, поскребя когтями о порог.

– Пойдем, Чуб! Покормлю тебя да дров в котел закину.

Спустившись на кухню, Александр весьма удивился, застав в ночной темноте одиноко сидящую дочь. С ее щек на тускло светящийся экран телефона капали редкие слезы.

– Дочка, ты чего тут? – первые слоги старик выпустил с агрессивным напором. Он испугался, наткнувшись в темноте на человека. Привык к годами пустому дому.

– Не спится! – всхлипнула та.

– Переживаешь за мужа?

Девушка вытерла запястьями слезы, поправила халат. Даже находясь в вымирающей деревне, двум близким людям сложно открыться друг другу. Вся жизнь прошла по сценарию занятого работой отца. Подарки на День рождения и Новый год выбирала мать, наряд на выпускной подбирала подруга, о потере девственности не узнал никто – шаблонные отношения отцов и детей, лишенных искренности. Как теперь объяснить этому старику свою боль?

– Не за того придурка! За себя переживаю. Как я вдовой буду дитё поднимать?