Истории каменного века

Наблюдая это чудо рождения короткой жизни и смерти огня, брат старейшины рода, лучший оружейник – Толок понял, что теперь знает, как можно добыть огонь. Он снова взялся за камни, но уже не для того, чтобы продолжить изготовление каменного топора. Отойдя с ними немного в сторону, туда, где был островок сухого мха, он не торопясь, проделал привычные, уверенные движения и вот снова искры, и вот снова маленькое пламя вспыхнуло под его руками. На этот раз Толок решил развести большой костер, потому что уже смеркалось, и надо было подумать о ночлеге. А что могло быть лучше ночлега у костра?! Сначала он стал подбрасывать к огненным язычкам сухой мох, который срывал, сумев дотянуться руками. Потом быстро прошел по склону холма, нарвал и принес к своему костерку целую кучу сухой травы, успев его вовремя подкормить. Брошенная в костерок трава загорелась сильным жарким пламенем, но Толок знал, что нужно делать дальше. Он побежал к кустарнику и вскоре принес оттуда большую охапку хвороста и тут же, положив немалую часть в костер, сразу же снова побежал в заросли кустарника за хворостом, которого следовало заготовить достаточно много. И только после того, как у костра уже лежало несколько больших охапок, он успокоился. Будучи уверенным в том, что костёр будет согревать его всю предстоящую ночь, оружейник прилег около него, и вскоре по телу разлилась приятная истома. Ему представилось, как он вернется в свой род, подойдет к брату и скажет: «Вождь, твой брат Толок знает, как добывать огонь. Толок научит этому тебя и всех людей».

Лучший оружейник рода уснул.

К рассказу, остаётся добавить только одно: камни, с помощью которых Толок добыл огонь, случайно оказались камнями, названными в дальнейшем кремень и кресало.

История пятая – о том, как человек нашел способ изготовления сыромятной кожи (сыромяти)

История эта произошла в те времена, когда люди ещё не освоили приёмы по выделке кож и шкур. Перед пошивом же одежды, шкуры надевали в растяжку на деревянную рогатину и счищали скребками мездру[2], довольствуясь только этим. Одежду шили или из шкуры с мехом для тепла, или без меха и тогда уж его срезали, называя в этом случае срезью, которая в дальнейшем получила название «шерсть». Понятно, такая одежда была весьма жесткая, поэтому складками и швами натирала кожу человека, принося немалые страдания, пока не придумал он сыромятное дело. И так, вот эта история.

В роду Бурого Медведя все люди были будто по Прародителю своему, как медведи: крупные телом, с руками непомерной силы, степенные, неторопливые в мирных делах и так же, как и медведи, наполнялись лютой яростью в битвах. И мало кому из врагов выходила удача, уйти невредимым от их копейных, а то и просто кулачных ударов.

Среди же всех родовичей, особо приметен был молодой силач-удалец прозваньем Рудый. И звали его Рудым не напрасно! Рудый – значит рыжий. Огненно-рыжим волосом был крыт наш силач от головы до ног. Густые волосы короткими плотными завитками, спускаясь с головы по бычиной шее, вольно расселились на спине, груди и ногах. Усеянное конопушками лицо покрывала рыжая, с красным отливом поросль, оставившая голыми только широкий лоб, подглазья, да лоснящийся вздёрнутый с большими ноздрями нос. А бело-розовая кожа Рудого в гневе обильно наливалась пунцовыми пятнами, налезавшими от тесноты друг на друга.

Вот таков был могучий муж рода Бурого Медведя – Рудый. Ближних сродников у сего рыжего удальца не было уж давно и жил он в своей тёплой, под бревенчатой кровлей землянке[3] со своей единственной единоутробной сестрою именем Рыжуха.