Истории мирового балета

Цукки дебютировала на императорской сцене в балете Мариуса Петипа «Дочь фараона». Пышный, роскошный, многоактный балет как нельзя лучше подходил для нее. Кстати, выучила она его за полторы недели! На сцене она демонстрировала знаменитый «стальной носок», искусство пантомимы и тонкую игру.

Как профессионал Петипа понимал, что Цукки – находка для него, ведь в труппе Мариинского в то время не было примы. А для его балетов прима-балерина обязательна! Цукки танцевала всегда искренне, безупречно выполняя всё, что придумывал балетмейстер. О чем еще желать? Затем Цукки станцевала в «Тщетной предосторожности», «Эсмеральде», «Пахите». И наконец, Петипа ставит бенефис для нее. О, что это был за вечер! Билеты были проданы сразу. Бенефициантке преподносили корзины цветов и подарки. Для того чтобы осыпать дождем живых цветов итальянскую знаменитость, специально привезли целый воз роз.

Однако не все в труппе приняли ее безоговорочно. Солистки шептались: «Скачет, как лошадь, лучше бы из цирка пригласили», «У нее баснословные гонорары…» Скальковский с юмором писал: «В закулисном мире поднялось страшное волнение, каждая корифейка, только и достойная выстирать трико Цукки, кипятилась, и интригам не было конца».

В Петербурге ходили анонимные стихи:

Балетоманы, свеся нос,
Зевали, бедные, от скуки…
Но вот явилася к нам Цукки, —
Всё встрепенулось, поднялось!
В партере гром рукоплесканий,
На сцену сыплются цветы.
И снова сладкие мечты,
И жажда пламенных желаний!

В отличие от Тальони и Эльслер, Вирджиния Цукки тщательно охраняла свои профессиональные секреты, занималась в классе всегда одна, при закрытых дверях, никого не допускала к себе. В Петербурге она выступала около трех сезонов. Но вкусы переменчивы. Несмотря на то что Цукки продолжала делать полные сборы, в один прекрасный день 45-летней пополневшей приме объявили, что это ее последний спектакль. Ну что же, она собралась и поехала в Москву, где в Большом театре с триумфом в собственный бенефис танцевала «Эсмеральду».

В 1888 году Вирджиния Цукки возглавила балетную труппу Одесского театра, продолжала выступать в частных театрах Петербурга и Москвы. В 1890-х годах она оставила сцену и вернулась в Италию, где открыла свою балетную школу.

В течение последующих лет в России выступали многие итальянские балерины, как правило, представительницы миланской школы, лучшей по тем временам. Среди них – Карлотта Брианца, хорошенькая темпераментная брюнетка с карими глазами, прекрасно выученная, виртуозная. В отличие от Цукки, Брианца приехала в Россию совсем молодой, ей было 20. Как и Цукки, она появилась в Санкт-Петербурге по частному приглашению, выступала на разных сценах: в театре «Ливадия», в Красносельском театре, и наконец получила приглашение Дирекции Императорских театров танцевать на казенной сцене.

В Мариинском театре Брианца дебютировала в «Гарлемском тюльпане», балете, поставленном Львом Ивановым. Иванов всегда оставался в тени Петипа, но он навсегда прославит свое имя, поставив знаменитые «белые сцены» в петербургской версии «Лебединого озера».

Как же прошел дебют Брианцы? «Царица тюльпанов» показала безупречный виртуозный танец, что уже было традиционно для итальянок, и очень понравилась зрителям, но ей было далеко до актерской игры Цукки, с которой сравнивали всех без исключения гастролерш. Пылкая Карлотта владела техническими трюками, еще не виданными нашей публикой, была гибкой, пластичной, и балетоманы сразу прозвали ее «пантерой». Как писалось в хронике, после спектакля «ей поднесли брошку с бирюзой величиной с яйцо, осыпанную бриллиантами».

На новую танцовщицу обратил пристальное внимание сам Петипа, работавший тогда над «Спящей красавицы». Распределяя роли, он отдал предпочтение именно Брианце. Это был ее звездный час! Для принцессы Авроры мэтр придумал вариации одну лучше другой. Когда его спрашивали: «Месье Петипа, как вам это удалось? Откуда такое разнообразие движений?» – балетмейстер отвечал: «Всё очень просто, это только грас и элевас», то есть «грациозно» и «воздушно». Именно это он и увидел в Брианце.