Истории, написанные при свече

– Слушай, Ники, тут дело есть одно важное: я считаю, что развелось слишком много бунтовщиков и незаконных партий, которые больше напоминают группы террористов, нужно ввести военный трибунал, чтобы расстреливать быстро и без лишних хлопот таких опасных людей, я уже приказ напечатал на машинке, нужна лишь твоя подпись…

Николай посмотрел на друга с недовольством в голубых очах-озёрах и ответил:

– Нет, Пётр, друг, прости, но это я подписывать не буду! Я – православный человек, а ты мне предлагаешь расстреливать людей, пусть они и виновны, без суда, то есть, не дав им шанса оправдаться! Это не по-христиански, это – бесчеловечно. И зачем под расстрел?! Есть куда более гуманные наказания: ссылка, арест…

– Так, Ники, – сердито протянул Столыпин – мы все – православные христиане, но иногда тебе нужно снимать нимб, и сменять его на корону! Ты – величайший царь из династии Романовых, ты – мощнее прежних императоров, я, как твой друг, хочу, наконец-то увидеть, как ты проявишь характер и дашь хорошую трёпку тем негодяям, которые всю жизнь пользуются твоей святой добротой! Пойми, ты сейчас играешь с огнём: сам рискуешь примерить «терновый венец» и своей семье обеспечить такую участь!

– Пётр, друг, прекрати, это – полная чушь, и Россия – тоже моя семья. Я с радостью подпишу любые другие твои проекты и законы, но только не этот, так что сворачивай эту песню, перемотай пластинку на что-то более полезное… – спокойно изрёк Николай.

Пётр Аркадьевич тяжело вздохнул и ответил:

– Ладно, Ники, друг, я понял твою позицию, будем думать дальше, но я тебя, если что, предупреждал…

– Пётр, друг, прости, но я, как царь и христианин, не могу допустить такой жестокости… – пояснил Николай.

– Да я не осуждаю, я понимаю тебя, Ники, друг, только я же за тебя беспокоюсь: всё благополучно, пока мы вместе решаем все проблемы, но, если кто-то из нас двоих погибнет, я не представляю, что будет… – закончил минорно Столыпин и пошёл заниматься другими проектами…

Тем временем Александра Фёдоровна, которая стала красивой зрелой женщиной, статной императрицей, которая любила супруга и своих детей с прежней силой и нежностью, занималась активно благотворительностью и учила этому дочерей. Девочки тоже выросли в девушек, которыми восхищалась вся страна, особенно Марией Николаевной. В тот день четырёх княжон должны были сфотографировать для важной газеты, и мама с бабушкой, Марией Фёдоровной, которая с годами поседела и обрела морщины, но держалась с прежней величественностью, готовили девушек. Они посмотрели на княжон и остались довольны: ясноглазые красавицы в белых платьях с золотой тесьмой смотрелись, как настоящие жемчужины российской короны.

– А я не люблю фотографироваться, нельзя смешную рожицу сделать! – озорно заявила Настя.

– Доченька! Что это за речь для княжны? Я тебя прошу: выражайся культурно… – ответила спокойно Александра Фёдоровна.

Алексей сидел в сторонке и читал книгу.

Когда фотография была сделана, пришёл Николай, и все бросились к отцу семейства.

– Тише, тише, цветочки мои, не сбивайте меня с ног! Я решил сделать вам сюрприз и купил всем билеты на балет «Щелкунчик», мы идём всей семьёй, а ещё с нами идёт наш друг Пётр Аркадьевич!

Все очень обрадовались, Настя стала кружиться с Алексеем, Николай подошёл к Александре, взял её за ручки и нежно спросил:

– Солнышко моё ненаглядное, душечка Аликс, я соскучился по тебе, как твоё самочувствие?

– Ничего, любимый, милый Ники, ноги, конечно, болят, но, видно, этот ревматизм дан мне Богом за моё женское счастье… – ответила Аликс с прежней нежностью голубых очей…

Мария Фёдоровна улыбнулась и шепнула:

– Ольга, Татьяна, Мария, вам объяснить, зачем вы должны сейчас уйти и увести Настю с Алексеем или вы достаточно взрослые, чтобы догадаться?

– Конечно, бабуль, мы всё поняли, уходим собираться в театр, и Настю с Алексеем соберём… – ответили Ольга и Мария, и впятером ушли, а Мария Фёдоровна поставила пластинку с вальсом в патефон и тоже вышла…

Николай и Александра, как в былые времена, закружились в вальсе с сиянием в очах…

Вечером все были в театре в праздничном настроении, Столыпин беседовал с Николаем…

Вдруг далеко, в партере, человек в тёмно-грязном плаще и котелке встал, резко развернулся, достал пистолет…

Николай с ужасом закричал:

– Все, пригнулись!!!

Александра, Мария Фёдоровна и дети быстро сообразили, а Столыпин, так как не увидел, что происходит в партере, спросил:

– Зачем?

Тут раздались два выстрела, одна пуля попала в стену между Столыпиным и Настей, которая от испуга закричала, а вторая – прямо в Столыпина…

Николай со слезами в огромных очах склонился над другом со словами, в тоне которых чувствовалась боль:

– Пётр, друг, нет! Нет! Мы что-то сделаем! Не уходи! – потом Николай крикнул слуге – Врача сюда, скорее!!!

…Скоро врач вынес вердикт: Пётр Аркадьевич Столыпин отошёл ко Господу…