Истории о котопёсах и их хозяевах

Захлопнувшиеся рот и пасть, вытаращенные глаза и полный ступор были ей ответом. Только хвост Трезора мелко подрагивал, пытаясь повилять.

Добравшись до заимки, все трое забежали в дом. Дед лежал на кровати, скинув одеяло и тихонько постанывая и сипя.

– Так! Ваня, подвинь-ка кресло к кровати, – попросила Мила сына, раскладывая чемоданчик на столе.

Потом они, натужно дыша, переложили деда в кресло. Ваня поменял постельное, Мила, сняв с отца мокрое белье, обтерла и переодела его в сухое. Тот, придя в себя, старался помочь, но она на него зашипела:

– Лежи уже, старый упрямец!

После того как Мила вколола лекарства, переложила с сыном деда в чистую постель, она устало присела в кресло.

Обвела взглядом комнату, ненадолго остановившись на Ваньке, сидевшем на стульчике за столом и смирно положившем руки на столешницу, на Трезоре, тихо лежавшем у печки, только настороженные уши выдавали его волнение.

– Значит, так, ребята. Везти его сейчас никуда нельзя, пусть отлеживается. Антибиотики я ему вколола, легкие послушала, воспаления нет, а вот его хронический бронхит обострился. Короче, постельный режим, питье, жидкая пища, уколы. Ваня, остаешься с дедом. Вечером я заеду, привезу, что нужно.

Ваня присел в кресло рядом с дедом. Он тревожно вглядывался в родное лицо Трифона. Нахлынули воспоминания. Мальчик вспомнил, как дед нес его, пятилетнего, три километра на руках, когда он упал на острый сучок и сильно рассадил колено.

Улыбка тронула губы Ивана. Как-то он спросил деда, почему его некоторые мужики в поселке кличут Зорро.

– Это ты от охотников наших слышал? Я в лес с Трезором хожу, он часто убегает куда-то, потом возвращается, но иногда подолгу где-то плутает. Я его и зову: «Зора, Зора, Зора». Эхо по лесу идет, получается Зорро.

Прошло три дня. Трифон потихоньку пошел на поправку. Лечь в больницу он наотрез отказался, чем вызвал у дочери вспышку праведного гнева.

В споре между взрослыми Ваня опять услышал не раз говоренное.

– Уперся в эту традицию. Много она тебе помогла? – сетовала мама.

– Ты, Мила, традицию не трожь! Уже отметилась. Вон Ванька токма страдает. То коленку рассадит, то руку сломает, то чуть не утоп. Тьфу, да и только, – парировал ей дед.

Когда мама уехала, Иван подсел к деду и спросил:

– Деда, а что за традиция такая? Не первый раз ты уже мамку обвиняешь в чем-то.

– А-а-а… ты про это… Ладно, слушай. Вот как меня зовут? Трифон, а отца моего, прадеда твоего, Терентий звали. А его отца Трофимом, а его – Тихоном. И были все в нашем роду крепкими да сильными, умными да понятливыми. А мамка твоя в город укатила, там замуж вышла, вот они с отцом твоим и решили, что на букву «Т» им имена не нравятся, Иваном тебя назвали. Порушили традицию. Да и сами разбежались.

– А чем Иван плох? – обиделся внук.

– Да не плох ты, внучек. Получше других будешь. И сильный, и крепкий, и умный. А вот традиция порушена, – уперся дед. – Я ж и сыновей Тимуром да Тимофеем назвал. Да и Трезор не первый, а третий уже. У него ж имя какое, правильное. В три глаза смотрит пес, все замечает, а в лесу это важно.

Ване, безмерно любившему и уважавшему деда, вдруг стало жалко его. Он вдруг понял, что Трифон ведь действительно верил в значимость родовой традиции.

– Ладно, дед, обещаю: для своих сыновей выберу имена на букву «Т».

– От ведь, говорю же: все мужики наши понятливые, – улыбнулся дед и подмигнул Ваньке.

Два родных человека, улыбаясь друг другу, думали каждый о своем. Дед – о том, что славный внук у него растет, и на деда похож. А Ваня думал о том, что дед у него классный, что традиция хорошая, вот только если дочка у него будет, он ей тоже имя на букву «Т» подберет. Чтоб традиция жила…

Наследство

Летняя сессия успешно сдана. Аня, студентка теперь уже четвертого курса, бодро шагала по тротуару, направляясь домой. Она решила пройтись пешком, радуясь и завершению сессии, и наступившим каникулам, и хорошему солнечному деньку.

До дома оставалось пройти совсем немного, когда она увидела впереди себя медленно переступающую старушку. Аня, может быть, и не обратила бы внимания на женщину, просто обогнала бы, но у той в руке был поводок, а на конце поводка – огненно-рыжий шпиц.

Удивительно, но собака как будто чувствовала слабость хозяйки. Она не тянула поводок, мелко семенила рядом, не обращая внимания на разные раздражители.

– Асенька, еще немного, и мы будем дома, – тихим уставшим голосом сказала старушка, обращаясь к собаке.

Неожиданно старушка остановилась, слегка наклонившись вперед.

– Вам плохо? – подскочила к ней Аня.

– Нет, деточка, просто устала. Плохо мне было три года назад, потом два года назад. Сегодня у меня все хорошо, вот только времени мало, – вздохнув, сказала старушка.

В ее словах не слышно было жалобы, просто констатация фактов.

– Может быть, вас проводить? – попробовала помочь Аня.

– Если тебе не трудно, – согласилась старушка.

Все время разговора собака тихо сидела рядом, не проявляя беспокойства.

– Какая она у вас спокойная, послушная, – похвалила пса Аня.