Истории о котопёсах и их хозяевах

– Вы побудьте-ка со мной, вдруг в ночи лихой помру, слышишь волка злого вой? – обратилась она к Саше. – Защитишь ты нас с женой? – хитро подначивая молодого мужчину, спросила она.

Где-то далеко и правда раздался протяжный вой. Бабка знала, что так воет Баламут, пес деда Николая, когда старик переберет лишнего. Гостям то неведомо было, вот она их и стращала, сильно желая, чтоб они остались в ее доме.

Юля с Сашей переглянулись и не решились оставить старушку одну. Единственное, что Саша предупредил Максима по телефону.

Утром, проснувшись в одной постели (лишних у бабки не было), они обнаружили, что старушки нет. На столе лежала записка: «Детоньки! Сон приснился мне чудной, дед зовет, беда случилась, я пошла за ним с клюкой, на день точно отлучилась. Для собак еда в шкафу, кролям надо дать траву, да сходили б по воду, я к вечору подойду. В печке – борщ и калачи, ешьте, не жеманьтесь, в огороде овощи, рвите, что понравится».

Сашка позвонил Максиму, объяснил, что произошло. Тот даже не удивился, просто сказал, что понял, что знает домовитую старушку, и попросил их присмотреть за домом.

Растерянные супруги посидели, помолчали и приступили к выполнению заданных бабкой дел. Собаки, свободно бегающие по двору, относились к ним дружелюбно, ластились, звали играть.

Когда кормили кроликов, супруги стали шутить, смеялись над забавными зверьками. И за водой пошли вместе, спросив по дороге у женщины из соседнего дома, где у них колодец. Та махнула рукой в нужную сторону.

День близился к завершению, а бабки с дедом так и не было. Юля с Сашей устроились на небольшой не то веранде, не то просто под навесом, по периметру которого были развешаны на сушку разные травы.

Саша снова позвонил Максиму, удивляясь, почему тот сам не поинтересовался, как у ребят дела.

– Макс, мы все еще тут, у старушки, но их еще нет. Что делать?

– Дед Лавр далеко за травами ходит, может, ногу подвернул или просто остался, чтоб травку нужную собрать. Оставайтесь до утра, время терпит. Отдыхайте, они придут, куда денутся.

Пожав плечами, Саша пересказал разговор Юле. На веранду забежали собаки, улеглись в ногах супругов. Последние лучи солнца опускались в реку, тихо перебирали листьями деревья, встречая ночную прохладу.

Саша посмотрел на жену. Глаза Юли горели в ночи колдовским огнем, травы окутывали сладостным ароматом, воздух был напоен запахом речки и дымком.

Эту ночь они снова провели в одной постели, но заснули только под утро…

Разбудил их басовитый мужской голос.

– Глянь-ка, Дуня, голубки-то наши умаялись с непривычки. Замотала ты их работой.

– Хватит зубы скалить, старый, надоть им помочь с душой, завари-ка детям травы, чтоб дитенку быть весной, – притопнув ножкой, велела бабка.

– Евдокия, опоздали мы с помощью-то, они уже и сами сладили: вижу, двойне быть. Волшебная у нас кровать-то, – усмехнулся дед.

…В марте родились у Саши с Юлей двойняшки. Они назвали их Евдокией и Лавром. И только тогда, когда они пригласили друзей отметить прибавление в семье, Макс рассказал о сложно проведенной операции, в которой принимали участие все.

– Мы не стали вас напрасно обнадеживать. Тетка сказала, что дед с бабкой многим помогают, вот мы и обратились к ним. Они весь план разработали, а еще сказали, что и вам надо будет потрудиться, чтоб все случилось.

– Спасибо вам, ребят. Мы ведь и правда были на грани, – ответил за двоих Саша.

Ценитель искусства

Так бывает, что занятие по душе человек находит не в детские годы, не в метаниях юности, не в расцвете сил, а уйдя на заслуженный отдых. С чем это связано? Наверное, и времени свободного больше, и с приоритетами вроде как определился, и дети выросли, и много чего еще, что раньше требовало твоего внимания, а теперь как-то ушло на второй-третий план…

Пять лет назад он ушел на пенсию. В то зимнее утро он проснулся не от возни жены на кухне и постукивания лап собаки, а от оглушающей тишины. Проснулся и долго лежал, осознавая, что теперь он пенсионер. Большой дом, когда-то построенный вдвоем с отцом, смотрел на него знакомыми обоями, зашторенными окнами, приветствуя снисходительной улыбкой: «Ну что, теперь и вокруг тебя пусто. А когда-то звучали детские голоса, собирались всей большой семьей, двери не закрывались, а ты все куда-то спешил, боясь опоздать жить…»

Дети выросли и разъехались, родители умерли, он и сам постарел.

Вздохнув, оделся, вышел на крыльцо покурить. Темноту зимнего утра рассеивали уличные фонари, от крепкого мороза потрескивали ветки деревьев, слышался смачный хруст снега под ногами ранних прохожих. Кто-то спешил на работу…

В дверь поскреблись. Он приоткрыл и выпустил Дика. Двухлетняя немецкая овчарка, отчаянно виляя хвостом и мимолетно лизнув его руку, помчалась во двор делать свои дела.

Тихо вышла жена.

– Ты бы пошел в дом, замерзнешь, морозы вон какие, – заботливо сказала она сонным голосом, укутавшись в шубу.

– Да, сейчас, еще немного, – ответил он.

Взметнув снежную бурю, из сугроба вылетел Дик. Громко взлаял, радуясь утренней свежести, и потянул хозяина за собой, ухватив зубами за полу куртки.