Истории приграничья

Добравшись почти до самой седловины, мы с удивлением обнаружили большое кубическое строение, обильно припорошённое снегом. Выстроенное из плохо обработанных камней, оно настолько сливалось с пейзажем, что мы разглядели его, лишь оказавшись совсем рядом.

— Что это? — спросил Сабира командир.

Невозмутимый омруданец пожал плечами.

— Как так? — дядя с подозрением уставился на него. — Разве ты не лучший проводник?

— Знать пустыня, — с достоинством ответил Сабир, — от край до край. Горы знать только караванный тропа. Здесь не бывать — ничего не знать.

— Разве это не обычный путь всех путешественников?

Сабир промолчал, точно считая, что очевидные вещи не требуют подтверждения.

— Тогда почему мы полезли в гору именно здесь? — голос дяди Эсмонда зазвучал угрожающе.

Проводник смерил его ничего не выражающим взглядом.

— Торговый дорога — там, — Сабир указал куда-то на восток. — Не такой трудный, как здесь. Он лежать далеко и идти в Мунсилор трижды много дней. Мой хозяин, бей Терхиза, приказать вести чужеземец с корабль к великий амир очень-очень быстро. Я повиноваться и мы идти самый короткий путь.

— Понятно, — удовлетворившись объяснением омруданца, Эсмонд перевёл взгляд на постройку. — Тогда давай узнаем, что это.

Не говоря ни слова, Сабир направился к странному дому.

II

Большая, прочная, заваленная снизу снегом дверь оказалась надёжно запертой. Обрушившиеся на неё удары звучали глухо и почти сразу затихали.

— Быть может, внутри никого нет? — предположил командир. — Если же есть, это они точно услышат…

Подозвав одного из ратников, Эсмонд отдал приказ. Воин послушно взялся за висевший на кожаном ремне большой рог и поднёс к губам.

— Нет! — внезапно вцепился в его запястье Сабир. — Горы не любить громкий звук! Нельзя труба. Нельзя сильный крик. Горы посылать много снег и убивать, кто делать шум!

Дядя недоверчиво уставился на проводника. Не знаю, чем бы это закончилось, но всех отвлёк неясный звук сдвигающегося засова. Дверь открылась вовнутрь, просыпая снег за порог. В проёме появился мужчина, выглядевший так, словно недавно перенёс тяжёлую болезнь. На вид ему было не больше сорока, но двигался он по-стариковски медленно. Осмотрев стоявших перед входом Эсмонда, Сабира и ратника с рогом, мужчина перевёл взгляд на остальных членов отряда. Затем с видимым трудом поклонился и что-то тихо пробормотал.

Сабир ответил и, в свою очередь, задал несколько вопросов. Выслушав слова собеседника, повернулся к дяде.

— Его имя Гозер, он владеть этот караван-сарай. Он быть рад, если ваши люди оставаться здесь для ночлег.

— Что ж, — улыбаясь, сказал командир, — полагаю, никто не захочет провести ночь в сугробе на стылых камнях, когда можно поспать в тепле!

Проводник перевёл Гозеру дядину речь, и хозяин постоялого двора вновь согнулся в поклоне, делая руками приглашающие жесты.

Мы вошли внутрь, следом погонщики завели животных. Двое воинов сняли и понесли за командиром мешок с сундуком.

Стойла располагались прямо возле входа. Покуда омруданцы хлопотали, устраивая ослов с лошадьми, мы проследовали за Гозером, исчезнувшим в темноте за распахнутой двустворчатой дверкой.

В помещении, куда мы вошли, отсутствовали окна, поэтому ни единый луч не пробивался снаружи. Лишь в огромном зеве очага рдяно тлели угли. Буркнув нечто неразборчивое, переведённое Сабиром как нижайшее извинение, владелец караван-сарая проковылял к огню, подложил несколько поленьев. Запалил лучину и принялся обходить зал, поджигая фитили масляных светильников. Млея от тепла, мы толпились у входа, глазея на то, как полумраке парит мигающий огонёк, оставляя позади себя разгорающиеся язычки пламени.

Когда стало немного светлее, нашим глазам предстал просторный зал с потемневшим потолком, который кое-где поддерживали грубо обработанные деревянные столбы. На неоштукатуренных каменных стенах отсутствовали излюбленные омруданцами ковры, лишь в двух местах торчали выгнутые рога горных козлов.

Неподалёку от очага находилось место для готовки, с большими котлами, медными сковородами, горшками и прочими поварскими принадлежностями. Остальное пространство комнаты занимали сооружения, похожие на широкие квадратные кровати с резными бортами и низкими столиками посередине — в здешних краях их звали топчанами. Над каждым, на свисающей с потолка цепи, болтался небольшой светильник.

Через Сабира хозяин поинтересовался, потребен ли нам ужин. Услыхав, что мы не откажемся от горячей пищи, Гозер ушёл, шаркая ногами по неровному каменному полу.

Сбросив тёплую одежду, под которой заблестел металл доспехов, мы расселись на топчанах. Глядя на крохотные капли воды, застывшие на звеньях кольчуг и пластинах панцирей, я подумал, что пустыня милосерднее обходится с бронёй, нежели горы. И решил, что позже обязательно протру доспех, чтобы тот не заржавел.

Вернувшийся из кладовой хозяин караван-сарая, пошатываясь, тащил козью ногу. Со звонким стуком сбросив ношу на чурбак для разделки мяса, взялся за топорик. Первый удар лишь поцарапал поверхность козлятины. От второго в стороны полетели полупрозрачные розовые осколки.