Истории приграничья

— Один погонщик быть трус — он забрать свой ишак и бежать. Я хотеть остановить его, но потом увидеть страх. Такой сильный, что он съесть весь ум. Погонщик стать опасен для остальные. Пусть лучше уходить и погибать сам, чем приносить вред караван.

— А другие погонщики?

— Бояться снежный дух, но не нарушать договор… и хотеть больше плата.

— Об этом нужно поговорить с командиром. Сабир, что это за снежный дух?

— Никогда не слышать о нём раньше, не знать. Вечный Небо велик… — не закончив фразы, проводник плавно развёл руками, держа ладони вверх, и поднял взгляд к тучам. После изучающе уставился на меня. — Бояться?

— Вот ещё! — гордо ответил я. — Рыцари из рода Им-Трайнис не ведают страха!

По посеревшим от холода губам терхизца скользнула тень улыбки. Поклонившись, Сабир жестом предложил пройти в дом.

Дядя Эсмонд выслушал мой рассказ о снежном духе без особого интереса. Куда больше его обеспокоило известие о том, что погонщики требуют больше денег.

— Уговор есть уговор, и я не дам ни медяка сверху! Видал таких попрошаек: один раз поддашься — будут требовать ещё и ещё. У нас не бездонная мошна, и монет должно достать на обратную дорогу… Делм, поставь пару караульных возле погонщиков, чтоб те не надумали удрать и увести ослов.

— А снежный дух? — напомнил я.

Командир отмахнулся:

— Даже если местные сказки не врут, никакой твари не влезть в запертый дом…

III

Ночь я провёл беспокойно. Несколько раз просыпался от чувства, будто кто подбирается ко мне. Обводил взглядом спящих рыцарей, ратников и тихо переговаривающихся у огня караульных, и вновь ложился. Как следует заснул только под утро. Да так крепко, что Тород с трудом меня растормошил.

— Подымайся, Бел! — пихал он меня. — Лэдо пропал!

Эти слова, точно горящие стрелы, пронзили тёплую мглу дрёмы.

— Что? — подскочил я. — Как?

— Не знаю. Он должен был перед рассветом обойти посты. Последними его видели ратники в конюшне.

— Все ко мне! — раздался похожий на боевой клич рёв дяди Эсмонда.

Когда приказ был выполнен, командир сумрачно оглядел окруживших его воинов.

— Мы потеряли ещё одного человека, — сказал он вполне спокойно, но я видел, как раздуваются его ноздри. — Умыкнули его люди или волшебные твари — всё одно: им не жить… Фар, возьми четверых ратников и охраняй вход в трактир. Никого не впускать и, тем паче, не выпускать… Тород, под твою руку пойдут ещё четверо. Обшарьте весь первый этаж… Делм, Бел, отберите троих и переверните всё, что наверху… Венри, половина оставшихся бойцов твои. Будьте наготове: коли кому потребуется подмога — поспешите… Имо, Рогир, Алнер, останетесь при мне… Тебе чего, Сабир?

Не обратив внимания на грубое обращение, проводник поклонился:

— Господин, исчезать погонщик.

Дядя Эсмонд заскрипел зубами.

— Сбежал?

— Не знать… Но два его осел на место. И дверь быть заперт.

Командир сжал кулаки:

— Клянусь Ильэллом, я выясню, что за нечисть тут с нами играет, и заставлю пожалеть! Родичи, вперёд!

Мы быстро осмотрели пустующие гостевые комнаты. Не обнаружив ничего подозрительного, остановились перед дверями, ведущими в жилище хозяина караван-сарая.

— Вечером Эсмонд приказывал поставить сюда человека, — заметил Делм Аске-Трайнис.

— Так и было, господин Аске-Трайнис, — ответил Бран, один из ратников. — Всю ночь здесь были караульные. Сам стоял после полуночи. Последним Имо охранял — он ушёл, когда господин Эсмонд Им-Трайнис всех кликнул.

— Этот… как там его?.. Гозер выходил?

— Нет, господин. Ни разочка — даже в уборную.

Выслушав, Аске-Трайнис пнул дверь ногой:

— Эй, хозяин, открывай!

Не дождавшись ответа, недовольно нахмурился. Ударил сильнее. Повернулся к ратнику, вооружённому секирой:

— Ломай!

Твёрдое тёмное дерево плохо поддавалось топору, но упорство и опыт помогли преодолеть преграду.

— Хороша деревяха, — сказал воин, распахивая изрубленную дверь. — Свезло, что окромя петель, железных полос не было…

Гозера в комнате не оказалось. Мельком оглядевшись, Аске-Трайнис прошёл ко входу в женскую половину. Убедившись, что дверь заперта, не стал стучать, а сразу указал на неё ратнику.

Слушая звонкое равномерное «так, так» и глядя на появляющиеся глубокие засечки, я никак не мог взять в толк, отчего мне кажется, будто с помещением не все ладно. А когда мы, наконец, вошли в женские покои, мысли унесло прочь.

На потолке комнаты тускло отблескивал ряд толстых крюков. На четырёх из них висели привязанные за щиколотки обнажённые человеческие тела. Головы у мертвецов отсутствовали, из распоротых животов вываливались кишки. На внутренних сгибах локтей и колен, запястьях и других местах зияли глубокие надрезы.

Под линией крюков на полу стояло длинное медное корыто, в котором собиралась вытекающая из тел кровь. Её оказалось на удивление мало — едва-едва хватало закрыть дно.

— Ильэлл, — пробормотал Бран, разглядывая страшную картину.

— Господин Аске-Трайнис, взгляните, — позвал Айкен, воин с секирой, указывая на кучу вещей у стены.

Там, среди множества небрежно брошенных грязных шерстяных и меховых одежд, из тех, что носят горцы, лежала эмайнская чешуйчатая броня.