Истории про мою Папиху (СИ)

А потом она еще раз потерялась по-настоящему. Мы с мамой пошли гулять с Колей в коляске, он как раз недавно родился. Нам надо было нарвать дикого лучка для пирога, а это далеко идти. По дороге мы собирали листья, укачивали Колю, закрывали его покрывальцем, чтобы ему солнце в глаза не светило, и вдруг заметили, что Папиха исчезла! Я не заплакала, потому что знала, что она все равно найдется. И мы ее правда нашли! Под деревьями, в траве. Может, ей там нравилось больше, чем у нас дома, но это же моя доченька, я не могла ее там оставить! Только после этого мама сказала: «Все! Надо пришить к твоей Папихе бирку с адресом, а то в следующий раз мы ее уже не найдем». Мы написали, как на моем школьном халате Anna Mugnaini и потом наш адрес, я сама скопировала все буквы с папиного чемодана, но мама сказала, что это старый адрес, неправильный и помогла мне написать новый. Так что теперь, даже если я потеряю ее в Египтя, она все равно ко мне вернется!

Евгений Онегин

Перед сном мама всегда читает мне книжку. То есть если я очень плохо себя веду, она мне говорит: «Ты что выбираешь: ремень или не читать книжку вечером?» Я, конечно, выбираю ремень. Один раз мама прочитала мне стихи «Евгений Онегин». Для взрослых. Написал, то есть значит, сочинил поэт Пушкин. Он уже умер. Давно. От чего, я забыла. Наверное, от старости. Все, кто умер давно: мои прабабушки, прадедушки, мамина тетя Леля умерли от старости. Вообще-то я точно знаю, может он и не умер, потому что когда мама спрашивает : «А молоко кто будет допивать? Пушкин?» и я отвечаю: «Он уже умер», мама смеется и говорит, что я хитренькая. Этот Пушкин и для детей стихи сочинил, я один даже запомнила: «Ветер, ветер ты могуч, ты гоняешь старый Туч», дальше пока не выучила. Ну вот, мама мне специально про этого Енегина прочитала, потому что когда я вырасту, мне придется всю эту историю написать на итальянском языке. Пока еще никто не смог как следует написать ее по-итальянски. Потому что ведь они не знают здесь русского языка. Только мой Баббо знает, но плохо. Вместо «бегемОтом» говорит «бегемотОм». Начинается про Енегина так: «Мой дядя самых честных правил когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». Вы, конечно, догадались, что это моя мама записала словами. Я тоже умею писать, но только легкие слова, как «мама», «Анна», «Тео» - вообще легкотня, «бассейн», «сабака». Еще я умею копировать из книжки, например, из книжки про кротика. Но про Енегина слишком длинный стих, даже длиннее, чем про старый туч. Потом мама мне чуть-чуть объяснила, что там с Енегиным случилось: у него заболел дядя и попросил Енегина ему помочь: ну там, воды принести, одеялом накрыть, книжку почитать. А этому Енегину не хотелось, ему хотелось погулять с друзьями, но пришлось согласиться, не потому, что он любил дядю, а просто он подумал, что дядя скоро умрет. Потом мне мама еще раз прочитала стихи и спросила, что я поняла. Я сказала: «Мам, я все поняла, только вот я не поняла, почему дядя заболел? Он что, ходил босяком по холодному полу?».

Как моя мама была маленькая

А еще я люблю, когда мама рассказывает мне истории про то, как она была маленькая. Я ее часто об этом прошу:

- Мам, расскажи про то, как ты была маленькая, мне очень нравится.

- Когда я была маленькая, я не слушала маму и папу, горбилась, теперь у меня спина кривая, сутулая и болит.

- Мам, расскажи теперь как ты грызла карандаши.

- Когда я была маленькая, я грызла карандаши, ручки, баба Катя мне говорила: «Не грызи ручки», а я не слушалась. Вот у меня теперь зубы кривые.

- И болят?

- Болят, но не потому что кривые.

- А почему?

- От сладкого.

А еще мне мама рассказывала, как папа (это мой дедушка Сережа) учил ее читать. По детским книжкам, которые дедушка моей мамы, мой прадедушка Коля переплел все вместе в один большой том. Там была книжка про Лошарика, книжки Пушкина — он сам там пушки нарисовал, стихи про Ирку и колготки с дыркой, русские народные сказки. Я даже видела этот синий том, когда была в Москве у бабушки Кати. В книжке «Гуси-лебеди» была нарисована страшная Баба-Яга. Мама ее очень боялась и вместо того, чтобы учиться читать закалякала всю страницу черным карандашом. Но нос с бородавкой все равно выглядывал из-под карандаша, поэтому мама старалась пролистывать эту страницу, а она как назло открывалась чаще других. Мой двоюродный брат Саша ничего не закалякивал, он просто взял да протерер ластиком до дыр лица вреднюг Нельзя, Несмей и Стыдись из книжки Дональда Биссета. Хотя страшные у них как раз вовсе не лица, а черные плащи и капюшоны. Ну вот, когда дедушка учил маму читать, она делала совсем как я — вместо того, чтобы говорить следующую букву и соединять буквы в слоги, отгадывала слова по картинке. Или услышит две буквы — и начинает гадать. Дедушка на нее очень сердился, может, даже брал ремень. Но потом мама все-таки научилась читать.