Истории про зверей и людей (сборник)

Михеев осмотрелся, углядел своим ночным зрением старое пальто в углу комнаты и лёг на нём, растянувшись с полным комфортом. «Наверное, мне всё это снится», — подумал он перед тем, как заснуть по-настоящему. И уснул на целых двое суток.

Глава 5

Котa Михеева сразу же, как он проснулся, приняли в свою компанию, и Михеев в первый раз в жизни почувствовал, что находится в приличном обществе. Про воробья он думал, что тот очень знатного происхождения, потому что у него такая красивая фамилия. Но тут он был не прав, потому что Антверпен было его имя, а не фамилия, — фамилии у воробья вовсе не было, в отличие от Михеева, у которого, наоборот, фамилия была, а не было имени.

Васи кот сначала немного стеснялся — уж больно столетник был образованный и умный. Сам-то Михеев знал всего пять букв — М, И, X, Е и В. Кроме того, он даже не знал, сколько именно букв он знает, потому что считать он умел только до четырёх, оттого что лап у него было четыре. Он полагал, что знает четыре буквы и ещё одну.

Постепенно Михеев пообвык, перестал стесняться и даже попросил Васю научить его грамоте, и Вася немедленно приступил к занятиям. К сожалению, дела шли не очень хорошо. Может, Михеев был не очень способным учеником, а может, Вася был не очень хорошим педагогом. Грамота продвигалась плохо, а вот зажили они очень дружно. Вася как мог занимался образованием Михеева и Антверпена, учил их всему, что прочитал в Энциклопедии, и лечил, когда была нужда, своим горьким соком.

Антверпен по-прежнему носил для Васи воду в клюве, а Михеев навёл в доме чистоту и порядок — кошки по природе очень чистоплотны! — и, к большой Васиной радости, разыскал в чулане самовар, начистил его и поставил на стол. С тех пор они каждый вечер проводили не на подоконнике, а за столом — пили чай. При этом Михеев очень аккуратно и почтительно переносил Васю вместе с его горшком на стол и ставил на почётное место около самовара, во главе стола. А рядом он ставил клеточку, в которую залетал Антверпен, садился на жёрдочку и чирикал что-нибудь весёленькое.

После чая Михеев ложился на спину, выпячивал свой белый живот, а Антверпен выклёвывал из шерсти блох, приговаривая:

— Маловаты блошки, зато как вкусны!

Глава 6

Так они жили. Иногда по ночам кот слышал какие-то вздохи и шорохи в дальнем углу, но не обращал на них внимания. Однажды ночью кто-то особенно развздыхался и расстонался. «Это, наверное, Марья Семёновна, — догадался кот. — Видно, заболела. Надо дать ей завтра каплю Васиного сока».

Вскоре вздохи и стоны сменились страшной вознёй, потом раздался писк, шебуршание и ещё какие-то непонятные звуки. В конце концов все услышали громкий шёпот Марьи Семёновны:

— Не расползайтесь! Вы потеряетесь! Вы пропадёте! Вас поймает кот! Вас съест воробей!

Возня не прекращалась до самого утра, а утром оказалось, что дом полон маленькими сороконожками. Они были необыкновенно подвижные, очень симпатичные, с блестящими глазками и пухлыми младенческими ножками. Наконец-то удалось разглядеть как следует и самоё Марью Семёновну, которая до этого момента и носа не высовывала из своего угла. Она оказалась простоватой робкой особой, к тому же довольно неповоротливой, несмотря на все свои многочисленные ножки. Теперь ей приходилось носиться по всей комнате, собирая деток в кучу. Время от времени раздавался чей-нибудь оглушительный рёв. Они были ещё глупенькие, постоянно падали, ушибались, где-то застревали. Один малыш залез на циферблат сломанных часов-ходиков, уцепился за минутную стрелку, и часы вдруг пошли, к восторгу малыша. Он целый час катался на минутной стрелке, прокрутился полный оборот, а потом одна из его ножек застряла между стрелкой и циферблатом, и он поднял дикий рёв. Марья Семёновна впала в панику, кинулась на стену, но никак не могла взобраться, несколько раз падала со стены.

Когда Антверпен подлетел к часам, чтобы снять малыша, она заорала не своим голосом, испугавшись, что воробей склюёт её непутёвого сыночка. Малыш при этом, не замолкая ни на минуту, орал тонким голосом.

Только утешили одного, как второй провалился в щель между половыми досками, и Михееву пришлось его оттуда выковыривать длинными когтями. Одна парочка не переставая колотила друг друга. Четверо самых рослых затеяли на столе играть в футбол сухой горошиной и гоняли её до тех пор, пока один дурачок не свалился со стола и не сломал сразу четыре ножки. Пришлось его лечить Васиным соком. Надо сказать, что Вася и прежде был безотказен, по первой необходимости предоставлял свой толстый лист для медицинских целей, но с тех пор, как у Марьи Семёновны появились дети, ему всё чаще приходилось расставаться с листочками.

От этого детского сада все сбились с ног, а у Васи даже начались головные боли. Правда, он точно не мог сказать, где именно голова у него находится. Где-то в районе верхних листьев.