Истории простых вещей

Как бы то ни было, изначально и до наших дней татуировки служат для определения принадлежности к некой расовой, национальной, этнической, социальной, демографической группе. Причем нанесение татуировок прежде входило в некий комплекс культовых мероприятий, предваряющих, например, переход в разряд взрослых или награждение отличившегося в битве с врагами доблестного воина. Или же, вне особых торжеств, помогало узнать, сколько детей у женщины, замужем ли она, кто ее отец, мать, из какой она деревни, как у аборигенов некоторых племен Новой Гвинеи.

Часто татуировка была знаком своеобразного отличия. Ведь рабов или преступников не только клеймили, а и татуировали, как, например, в Японии, где воришкам последовательно накалывали на лбу сначала вертикальную линию, потом две дугообразных горизонтальных, так, чтобы в результате составился обозначающий слово «собака» иероглиф. Там же, в Японии, где практика тату достигла уровня настоящего искусства, многофигурные и многокрасочные татуировки, где каждый элемент и фигура имеют четкое значение, веками были только у низших слоев общества. Такие татуировки словно открытая книга, и бывшему члену якудзы, японской мафии, если он сможет «уйти из семьи» и попытается встать на добропорядочный путь, крайне трудно устроиться на работу именно из-за татуировки. Красивые рыбки, покрывающие предплечья настоящего якудзы далеко не безобидное украшение. Тем более если это не просто рыбки, а карпы, то есть японский символ мужества, отваги, презрения к смерти…

В архаичных обществах, до нашей эры и на заре нашей, сложно было встретить человека нетатуированного: татуировки использовались практически во всем обитаемом мире. Лишь греки и позже римляне относились к татуировкам презрительно, считая их откровенным варварством. Да и древние иудеи, следуя данным Моисею заветам, и, в частности, завету «Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмена», старались таким образом выделиться из окружающего политеистического мира.

Ранние христиане, особенно если они не были выходцами из семей граждан Рима, а вольноотпущенниками или рабами, использовали так называемые религиозные татуировки, например — изображение двух рыб, знак Иисуса. Тем не менее и в исламе, и в христианстве были выработаны свои своды запретов, среди которых запрет на татуировки был одним из самых важных. Исключения первоначально делались лишь для паломников, с риском для жизни достигавших Иерусалима и Святой земли или исламских святынь Медины и Мекки. Таким образом паломники могли доказать, что паломничество совершили. Христианам, с использованием довольно грубых инструментов, деревянных дощечек с вделанными в них иголками, предприимчивые «мастера», чьи тату-мастерские по закону должны были находиться за стенами Иерусалима, штамповали аляповатые изображения Богоматери с младенцем, святого Петра и кричащего петуха, тех же рыб. Болезненная, но зато быстрая операция — ведь чтобы получить «свидетельство», приходилось выстоять огромную очередь. По схожей технологии паломникам-мусульманам штамповали суры из Корана, которые должны были гарантировать попадание в рай после смерти.

Однако борьба с татуировками в христианском и мусульманском мирах набирала обороты. Когда в X веке арабский путешественник и дипломат ибн Фадлан отправился из Багдада по пути из греков в варяги и на территории современной России встретил язычников русов (скорее всего — шведов), чье тело татуировка покрывала «от ногтей на пальцах ног по шею набором деревьев, фигур и иных знаков», то для него подобное телесное украшательство было уже удивительным. Для русов же путешествующий араб был по причине отсутствия татуировок человеком-загадкой: чтобы понять, кто он такой, с ним надо было поговорить, что было крайне затруднительно из-за языкового барьера.