Истории «Райского уголка»

«Фу, приняли!» – с облегчением подумала Лиза. Первый раунд Замарашка выстояла. Пускай благодаря жалости к себе, но ее не записали в изгои, как это произошло с мадам Соболевской. Та была известной оперной певицей, часто выступала в дуэтах с Монсеррат Кабалье, Лучано Паваротти и Пласидо Доминго. На пике своей карьеры она гастролировала по миру и давала концерты на лучших оперных сценах в Милане, Сан-Франциско, Париже, Риме, Лондоне и Нью-Йорке. Была профессором консерватории, передавала ученикам свой вокальный опыт. Долгий певческий стаж и возрастные изменения наложили свой отпечаток на ее в прошлом колоритную внешность. К своим восьмидесяти двум годам певица сильно располнела. Лишний вес, опухшие ноги, пораженные лимфостазом, не позволяли передвигаться легко, и она вынуждена была пересесть в инвалидное электрическое кресло. Характерные черты внешности: морщинистые, тяжелые брыли, круглые глаза на большом лице, короткая широкая шея с нависающим вторым подбородком – делали ее похожей на сову. Поэтому Лиза и прозвала оперную диву Соболевскую мадам Сова. Она была человеком закрытым, сильно душу ни перед кем не распахивала, в отличие от других звезд, которые с радостью выкладывали новости из личной жизни в Интернет. Но слухи ходили и нелицеприятные. Мягкий, добрый характер певицы не устоял перед натиском корыстных взрослых сыновей. Еще при живой матери братья никак не могли поделить наследство. Мать мешала им. Они ждали и не могли дождаться, когда она освободит шикарную четырехкомнатную квартиру в элитном районе Москвы и раздаст им другие блага. Частые семейные ссоры, скандалы, а поговаривали, что и до рукоприкладства доходило по отношению к ней, побудили мадам Сову принять решение и отправиться в хоспис. Она оставила все свое богатство детям, придержала за собой лишь денежный счет на крупную сумму, чтобы покрывать пребывание в «Райском уголке» и уход. Соболевская обладала незаурядным меццо-сопрано, но ее уникальным оперным тембром не восхищались в «Райском уголке». Многих, кто не был ценителем оперы, она раздражала своим пением. Поэтому Соболевская держалась в стороне от других гостей и вела замкнутый образ жизни. Мадам Сова часто пропадала в актовом зале хосписа, скрадывая свое одиночество рядом с фортепиано, сама себе аккомпанируя. Здесь она могла всецело отдаваться любимому делу всей своей жизни, заливаясь «Хабанерой» из «Кармен» либо партией Графини из «Пиковой дамы».

Лиза всегда сочувствовала своим подопечным. Больше всего в настоящее время она переживала за немощного старика, самого пожилого постояльца хосписа. Девяностотрехлетний старец перенес несколько инфарктов, имел целый букет разнообразных болячек, но держался молодцом. В последние два месяца состояние его ухудшилось, и он занемог, слег в кровать, мучаясь и страдая от болей. Старик готов уже было отдать Богу душу, но тот не прибирал его никак. Дед был народным артистом СССР, дирижером, пианистом и авторитетным педагогом. В прошлом возглавлял оркестр Большого театра. Был известен как внутри страны, так и за рубежом.

Старик совсем ослаб и лишился аппетита. Персоналу приходилось кормить его с ложечки, как ребенка, уговаривая съесть хоть немножко для поддержания сил. Его часто навещал сын, сам уже пожилой, полноватый, очень вежливый и приятный мужчина. Сегодня сын изъявил желание лично покормить отца, в надежде, что с его рук он съест больше. Его и застала в комнате Лиза, пришедшая забрать поднос с посудой. Отец с сыном были так увлечены беседой, что не услышали, как Лиза постучала в дверь и вошла, в очередной раз став невольным слушателем их разговора.

– Я прошу тебя, сынок, – тихо дрожащим голосом говорил Дирижер, лежа в кровати и держа костлявой старческой рукой сына за руку. – Это последнее мое предсмертное желание. Пускай она придет.

– Отец, что я могу? – оправдывался тот, сидя возле ложа. – Я нашел ее. Ездил к ней. Умолял, но она ни в какую.

– Простите за беспокойство, – откашлялась Лиза, дав о себе знать. – Я только заберу грязную посуду.

– А-а-а, это моя любимая помощница пришла, Лизочка, – добродушно произнес Дирижер, кряхтя и мучаясь одышкой.

– Проходите. – Мужчина встал со стула и сам подал Лизе поднос.

– Олег Валентинович! Ай-яй-яй! – глядя почти на не тронутую еду в тарелках, сказала Лиза. – Вы опять плохо поели.

– Нет аппетита, деточка, – вымолвил старик.

– Пару ложек супа, – разводя руками, грустно добавил сын старика.

– Если так дальше пойдет, мне придется об этом оповестить врача. Если вы не будете есть сами, тогда вам назначат капельницы.

– Не надо капельниц, – жалобно сказал старик и, задыхаясь, умоляюще спросил: – Вы лучше скажите мне, вы не видели мою дочь? Она не приходила?

– Нет, Олег Валентинович.

– Если придет, скажите, что я ее жду.

– Непременно.

– Спасибо, Лизочка! Вы хорошая деточка.