Читаем Истории с небес полностью

Людей Фреавар избегал, считая разговоры их пустыми, и вскоре люди тоже стали чуждаться его. Мрачная, одинокая жизнь Фреавара была им непонятна, ибо он наотрез отказался принять духовный сан, но жил в миру отшельником. Поговаривали, что жизнь такая неугодна Богу, а Фреавар попал в сети нечистого. Когда до Фреавара дошли эти речи, он усмехнулся, собрал то немногое, что имел, и навсегда покинул родные места.

Долго скитался он по миру, и вела его все та же жажда знаний. Много где побывал Фреавар, но видел везде лишь одно -- книги и свитки. Не раз отдавал он последнее, чтобы заполучить редкостную рукопись, и зарабатывал на хлеб самым черным трудом. Так в скитаньях минуло немало лет, и юность его отцвела, сменившись зрелостью.

II.

Однажды, в далекой восточной земле, Фреавар остановился переночевать у богатого купца. Купец этот, смуглый сухонький старичок, был охоч до диковинок и длинных рассказов и привечал чужеземцев. Долго расспрашивал он Фреавара о его родине и ее обычаях, а потом, узнав, что гость ищет редкие книги, извлек из сундука древнюю рукопись. Переплет ее, некогда богато изукрашенный странными узорами, от времени истерся и потрескался. Открыв книгу, Фреавар увидел, что страницы сделаны из какого-то незнакомого материала, непохожего на пергамент.

-- Это папирус, -- сказал ему купец. -- Книга эта -- из Египта. Мой прадед привез ее оттуда, и уже тогда она была древней.

Фреавар попытался прочесть хоть строчку, но не смог -- язык, на котором была написана книга, был ему неведом.

-- О чем эта книга? -- спросил он купца.

-- Никто не знает, -- ответил тот. -- Я показывал ее многим мудрецам, и никто не смог прочитать ни слова. Не знаю, зачем она была моему прадеду -быть может, ему нравились узоры на переплете...

Фреавара так поразила и увлекла мысль о словах, которые еще никто не читал, что он стал просить позволения скопировать книгу.

-- Тебе она нужна? -- поразился купец. -- Ну так бери ее! Быть может, она принесет тебе пользу, а у меня она без толку пылится в сундуке.

Фреавар начал было отказываться, но щедрый хозяин стоял на своем.

-- Бери, бери, чужеземец! -- повторил он. -- Пусть это будет наградой за долгий рассказ, которым ты меня потешил!

И Фреавару ничего не оставалось, как с благодарностью принять книгу в дар.

III.

Так Фреавар стал обладателем диковинной египетской книги. Немало дней и ночей провел он над ней, силясь разгадать, о чем же она. Но все усилия его были тщетны -- странные символы, повествующие о неведомом, оставались немы. Эти неудачи лишь еще больше разожгли желание Фреавара прочесть таинственную книгу. Странствия стали уже для него привычны, и он отправился в далекий Египет.

Но и в Египте никто из тех, к кому он обращался, не смог прочесть книгу. Многие говорили ему, что она -- на древнем тайном языке, но сомневались, остался ли на всей земле хоть кто-то, помнящий этот язык.

Однажды, уже почти отчаявшись, Фреавар брел по пыльной улице, залитой ослепительным солнечным светом, и думал, где бы ему укрыться от зноя. Вдруг он увидел старика, сидящего у дверей дома и читающего какой-то манускрипт. Волосы и борода старика были белы, как лунь, а горбоносое лицо поражало благородством и красотой. Недолго думая, Фреавар подошел к старику и, вежливо поприветствовав, спросил, не может ли он помочь перевести редкую рукопись.

-- Отчего бы нет, -- ответил старик. -- Мне ведомы многие языки, и я с удовольствием помогу тебе, если сумею.

Тогда Фреавар достал свою книгу и протянул старику. Тот взял ее, открыл, и лицо его вдруг преобразилось: брови сурово нахмурились, глаза негодующе засверкали. Он отбросил книгу, словно она жгла ему руки, и сказал гневно:

-- Я думал, старое зло умерло, но оно воскресло! Скажи мне, чужеземец, кто ты, и для чего принес мне эту книгу?

Фреавар, удивленный его словами, ответил:

-- Я уже сказал тебе. Эта книга досталась мне случайно, и я даже не знаю, о чем она. Но я хочу узнать, и потому ищу того, кто мог бы прочесть мне ее.

Старец окинул Фреавара внимательным взглядом, кивнул, и сказал, уже спокойнее:

-- Да, похоже ты говоришь правду. Ты действительно не читал эту книгу. Послушай, чужеземец, что я скажу тебе, и знай, что я говорю от чистого сердца! Эта книга -- зло, такое страшное зло, что ты даже не можешь помыслить! Есть вещи, которых лучше не знать, и книга эта -- из них. Я советую тебе немедленно сжечь ее.

-- Как! -- воскликнул Фреавар. -- Сжечь не читая? О, нет, так я не смогу поступить ни с одной книгой, а тем более с этой! Почтеннейший, ведь ты понимаешь, что в ней написано! Прошу тебя, прочитай ее мне, и если я увижу, что она так плоха, как ты говоришь, я, конечно, сожгу ее!

-- Я вижу, обладание этой книгой лишило тебя разума, -- горько проговорил старик. -- Да, я понимаю, о чем она, и потому не стану читать ее ни одному человеку. А ты, если упорствуешь в своем ослеплении, можешь пойти к ведьме Бельмис -- она с удовольствием прочитает ее тебе! Но я еще раз говорю: будет лучше, если ты сожжешь книгу!

-- Бельмис? А где ее дом? -- спросил Фреавар.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Стилист
Стилист

Владимир Соловьев, человек, в которого когда-то была влюблена Настя Каменская, ныне преуспевающий переводчик и глубоко несчастный инвалид. Оперативная ситуация потребовала, чтобы Настя вновь встретилась с ним и начала сложную психологическую игру. Слишком многое связано с коттеджным поселком, где живет Соловьев: похоже, здесь обитает маньяк, убивший девятерых юношей. А тут еще в коттедже Соловьева происходит двойное убийство. Опять маньяк? Или что-то другое? Настя чувствует – разгадка где-то рядом. Но что поможет найти ее? Может быть, стихи старинного японского поэта?..

Александра Борисовна Маринина , Александра Маринина , Василиса Завалинка , Василиса Завалинка , Геннадий Борисович Марченко , Марченко Геннадий Борисович

Детективы / Проза / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Полицейские детективы / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее