Истории, связанные одной жизнью

Натан, сын Бориса, был старше меня примерно лет на десять. Он был способным человеком, однако с некоторыми странностями, элементами авантюризма, о которых знала вся родня. Борис умер не то в 1939, не то в 1940 году. Натан не воевал, из Ростова он бежал вместе со своей матерью, но как-то так получилось, что весной или летом 1942 года на какой-то станции недалеко от Ростова, которую проезжал наш эшелон с госпиталями, у нас произошла случайная встреча с Натаном. Натан был специалистом по котлам, причем известным. Сразу же после войны Натан с матерью обосновался в Москве. Осенью 1945 я посетил их в каком-то пригороде Москвы, они жили буквально в полуразвалившейся халупе. В этом же году, а может быть, годом раньше, он женился на Лене, дочери известного “врага народа” Исаака Зеленского, осужденного вместе с Бухариным и расстрелянного в 1937. В годы гражданской войны Зеленский был членом реввоенсовета Туркестанского фронта. Его, Председателя Центросоюза, обвинили в искусственно созданном в стране недостатке масла и в перебоях с хлебом. На полном серьезе ему инкриминировали и то, что он сыпал в сливочное масло битое стекло. Мне показали групповую фотографию, на которой Сталин обнимает Зеленского, и его же рукой написано очень теплое обращение. Мачеха Лены Зеленской в то время была, как жена врага народа, в лагерях, а Лену опекал известный партийный функционер Сольц, приходившийся ей, кажется, дядей. Сольц и до и во время войны занимал в партии очень высокий пост — председателя комитета партийного контроля. И Сталин его почему-то не тронул и даже не снял с должности до самой смерти. А умер Сольц в 1945, незадолго до нашей встречи с Натаном. Натан повел меня в “дом на набережной”, в котором еще совсем недавно вместе с Сольцем жила и Лена. Но нас в дом не пропустили — квартира Сольца была опечатана⁴

. Семейная жизнь у Натана с Леной складывалась не очень счастливо: присутствие матери при отсутствии жилья (квартиру они получили только при Хрущеве), и его болезнь. Заболел он в середине шестидесятых, несколько раз подвергался операциям, стал настоящим инвалидом. Но поражало и вызывало уважение удивительное присутствие духа и не менее удивительная творческая работоспособность: за время болезни он написал две книги, которые стали руководством для проектировщиков котлов. После смерти Натана Лена с нами, его родными, знаться не захотела, точно так же как и ее сын, Борис-младший. Однако если быть честным, очереди из родственников, желающих быть близкими этому мальчику, я никогда не видел. Борис-младший, еще будучи ребенком, проявил себя, мягко говоря, не очень надежным человеком. Настолько, что когда пришла пора поступать в институт, его родители посчитали более безопасным выпроводить его из Москвы. Он получил, кажется, в Свердловске экономическое образование и вернулся в Москву, где некоторое время работал в институте Госплана. И вот, примерно год назад - эти строчки дописываются в 2006, в Америке - смотря последние известия по русскому ТВ, я услышал имя одного из членов высокой российской делегации — Борис Натанович Либерман. Пока до меня доходило, что такое же имя носит сын Натана, телекамера уже фиксировала другое событие. И я подумал, какое бывает удивительное совпадение - и имя и отчество и фамилия. Но я удивился, а мой двоюродный брат Володя, более внимательно смотревший эту передачу, заявил, что это никакое не совпадение, это, без всякого сомнения, наш родственник. Ему удалось связаться с Борисом по телефону и теперь мы уже точно знаем, что собой представляет Борис Натанович: Президент крупной московской строительной компании ЗАО “Социнвест”, член президиума Российского еврейского конгресса и др. Скорее всего, полновесный олигарх. Так чьи же гены оказались определяющими: талантливого, с авантюрным уклоном отца-инженера или несгибаемого большевика-ленинца деда?