Истории, связанные одной жизнью

И вот сейчас, после возвращения из больницы, мы были свидетелями еще одного такого разговора, причем уже с элементами угрозы: если он сам это не сделает, то они освободят его комнату без него, своими силами. Саша не спорил, но повторял, как маленький ребенок, что он комнату не освободит, он это сделать не сможет ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Мы с Бомашем подключились к этому разговору, опять говорили о помощи, но Саша посмотрел на нас как-то печально, и все.

К этому времени еврейская организация города не только помогала евреям продуктами питания, Саша уже получал продуктовые наборы, но для больных людей ею выделялись социальные работники, которые помогали и в покупке продуктов и в приготовлении пищи. Для Саши такая помощь была бы очень важна, и буквально на второй или третий день после возвращения из больницы нам удалось такого работника к Саше прикрепить. Мы Саше позванивали, по голосу вроде настроение у него было нормальное. Последний раз мы с ним разговаривали 28 или 29 марта. Я сказал, что на днях к нему заеду. Он не возражал, но и большой радости тоже не высказал. Он еще что-то сказал мне, наверно, важное, но я как-то пропустил это мимо сознания. Первого апреля Сашин сосед, младший брат упоминавшегося Сергея, открыл дверь квартиры и увидел то, что неподготовленный человек, видя, не видит. Единственное, что четко зафиксировалось в его видении, это были висящие в воздухе Сашины парусиновые полукеды.

Саша оставил письмо, в котором предлагал использовать его органы любыми медицинскими организациями, а оставшуюся у него совсем незначительную сумму денег завещал какой-то женщине, проживавшей в Москве. Тело Саши сразу же увезла милиция, но ни одна организация не проявила интерес к его органам, а, скорее всего, эта информация до них не дошла. Мы, его друзья и соученики, собрали деньги для похорон.

Собрали все необходимые документы и выполнили оформление в ЗАГСе, но расходы на кремирование, по собственной инициативе, взяло на себя ОКБ, в котором Саша работал. Однако, непонятно почему, ОКБ свое обязательство не выполнило, нас об этом не известило, и Саша был кремирован бесплатно, как человек, не имеющий близких, а проще, как БОМЖ.

На похоронах Саши – установке урны в колумбарии – было восемь человек, из них шестеро, бывшие его сокурсники. В выпущенной в 2001 году книге о ЛИАПе и о лиаповцах “ГУАП через годы в будущее” говорится о многих наших выпускниках, о Саше Фуксмане не упоминается ни одним словом.

Радость не приходит в одиночку

Вернемся в 1956 год. После столь долгожданного события меня направляют работать в недавно организованный в НИИ отдел, который возглавлял Иван Андреевич Турьев. Специализация отдела – теоретические исследования и моделирование движения крылатых ракет морского базирования, системы управления для которых разрабатывались в нашем институте. Понятно, что доминировало у меня в голове: диссертация. Я предполагал, что моя диссертация будет иметь теоретическую направленность, и поэтому попросился в лабораторию расчетно-аналитических методов исследования. С отделом Турьева, а потом Барабанова, превращенного в 70-м году в более крупно научное подразделение – в отделение, связана вся моя последующая деятельность.

Однако, к сожалению, а может быть, наоборот, к счастью, на этот раз мне пришлось поработать в нем недолго, порядка полугода. Институт получил новый заказ – разработку системы управления для одной из модификации крылатых ракет. Для его выполнения на одном из заводов, входящих в объединение предприятий, возглавляемом нашим институтом, был создан комплексный многопрофильный отдел.