Истории Ворона

Но прошедшие годы сделали свою работу и неспешным локомотивом вытащили Несмита из прошлого. Инженер создавал и совершенствовал паровозы, паровые двигатели, насосы, коперы, металлорежущие станки – машины, которые служили людям. Машины, которыми он мог управлять. Но каждый раз, вводя в обиход очередное изобретение, которое должно было заменить собой нескольких рабочих, Несмит остро чувствовал себя слугой дьявола. Каждая воплощенная на бумаге и в металле инженерная находка обрекала все новых и новых рабочих на потерю рабочих мест, а их семьи – на вопиющую нищету.

Замок в лесу остался позади. Но всегда маячил в зеркалах памяти как уродливый контур чего-то необъяснимого и пугающего. Угольные твари с белесыми глазами… Несмит почти справился с этим воспоминанием, почти – потому, что, приучив себя не оборачиваться на каждый вздох темноты, он все чаще обращал взор вверх, туда, откуда прибыли эти создания.

Вверх. К каплям расплавленного металла в ковше неба.

Черная страна ночных кошмаров пугала и манила изобретателя.

За два года до своего пятидесятилетия Несмит оставил промышленный бизнес, полностью отдавшись новому хобби.

Астрономии.

Евгений Шиков Родительстан

– Какое здание у них хорошее! – Батя похлопал рукой по кирпичной стене рядом со входом в колледж. – Века простоит!

– Какая разница-то? – спросил Ванька, с грустью думая об оставшейся дома приставке. – Я все равно здесь только на три года.

– А такая! Будешь еще внукам показывать, где учился! – Батя сегодня был преувеличенно бодр, и на собеседовании отвечал на заданные вопросы даже чаще, чем сам Ванька. – Отличное учреждение!

– И ребята хорошие учатся! – подала голос мама. Она, в отличие от папы, не скрывала своего недовольства. При этом нельзя было сказать, что именно ее раздражало – кирпичный региональный колледж, унылая ноябрьская погода или вся ситуация в целом, – но недовольство ее было почти физически ощутимым, постоянно клубясь над Ванькой как главной причиной всего происходящего. – Пашка Лобачев сюда поступил в прошлом году.

– Он алкаш ведь, – сказал негромко Ванька, будто сам себе, но мама, конечно, услышала.

– А ты на других не смотри, – сказала она громко, будто бы не сама только что и приводила этих «других» в пример. – Пашка, может, и выпивает, но зато у него оба старших брата – в Москве работают. И деньги неплохие.

– А он тут при чем? – спросил Ванька, тоже чувствуя подступающее раздражение. – Братья работают, а он – алкаш.

– А я тебе говорю, что он студент. В отличие от кое-кого.

– Я все над тем вопросом думаю, – опять подал голос батя. – Который тебе задали, а ты ответить не смог…

– Я не «не смог». – Ваньке почему-то стало стыдно. – Просто не вышло с ходу.

– И в десятом классе проучиться – с ходу не вышло, да? – поддела мама. – Теперь бегай с ним посреди учебного года, засовывай куда можно…

– Я бы мог еще годик побакланить, все равно в армию только в двадцать первом…

– Побакла-а-анить! – воскликнула мама. – Нет, ну ты слышал его? Девять лет в школе бакланил, с тройки на двойку, в десятый его – с таким трудом устроили! И – в какой десятый! К Любовь Степановне люди за два года записываются! Она столько ребят к экзаменам натаскала – от нее даже в МГУ уходили люди! А он побакланил там, побакланил здесь, и теперь, видите ли, устал. Надо еще год ему побакланить!

– Ну тебе ж колледж понравился? – спросил батя. Он уже успел сделать несколько фотографий сына на фоне колледжа, совершенно не обращая внимания на то, что подростка прямо сейчас отчитывают. – В Интернете когда смотрели – ты прямо доволен был!

– Ну да, ну да… – Ванька отвернулся от него и вздохнул.

Духовщинский Бензопиломоторный техникум, он же ДБТ, или «дэбэтэшка», или еще проще – «дебилка», был построен в конце семидесятых, как необходимый придаток стоящего неподалеку завода, выпускающего детали для бензопил, пилорам, мотоблоков, промышленных насосов и прочих штуковин, канувших в Лету вместе со страной. В девяностых на его территории проводились ярмарки белорусского трикотажа и сборища с глупыми названиями вроде «Трезвый пчеловод Смоленщины – 94». Табличку с названием техникума стыдливо сняли (хотя несколько студентов в год у них все равно набиралось). После прихода Путина в здании открыли клуб единоборств, но то ли народ был здесь недрачливый, то ли подростков в округе было не так много, но единоборства в Духовщине не прижились, уступив проверенным временем массовым потасовкам у ночного бара «Родничок». А в конце нулевых, после смены руководства и поверхностного ремонта, «дэбэтэшка» превратилась в «Духовщинский бензопиломоторный колледж права и туризма», который с ходу начал клепать по 20–30 менеджеров туризма и права ежегодно. Это была последняя альтернатива для тех, кого выперли после девятого и у кого не было возможности уехать из города. Поэтому Ванька, хотя и делал вид, что ничего не понимает, все понимал – то, что он будет учиться в «дебилке» это определенно зашквар.