Истории замка Айюэбао

— Сколько бы ни было людей в семье, а хозяин один! С нас-то что взять! По важным делам всегда требуется ваш совет, а вы на нас всё перекладываете. Как бы там ни было, так нельзя… Конечно, вы нуждаетесь в хорошем отдыхе и приятном досуге, а мы, боже мой, а мы-то как же! — Казалось, она и впрямь вот-вот расплачется.

Чуньюй Баоцэ собрался уходить. Подтяжкин, присев на корточки, собрал с пола карту. Председатель удалился не оглядываясь. Подтяжкин тщательно складывал карту. Замдиректора тёрла уголки глаз:

— Что-то я совсем расклеилась от расстройства, что это со мной?

— Опростоволосилась ты.

— Разве я что-то не так сказала?

— Всё так, мать твою, и даже слишком.

Она хотела поддержать Подтяжкина под руку, но тот отмахнулся.

Платина получил через Куколку приказ от председателя совета директоров: немедля отправить кого-нибудь в Цзитаньцзяо с двумя собраниями сочинений, одно из которых презентовать У Шаюаню, а другое — фольклористке. «Тщательно упаковать, передать им лично в руки». Платина, не откладывая дело в долгий ящик, раздобыл две большие картонные коробки, выстелил изнутри слоем флисовой ткани и, удивлённо охая, аккуратно сложил в них книги в кожаных переплётах. Сочинений у хозяина замка оказалось очень много, но у него каждый день столько хлопот, что не было времени стать профессиональным писателем! Конечно, в его распоряжении была целая издательская команда во главе с Колодкиным, однако они лишь записывали за председателем, только и всего, а за малейший промах получали взбучку. За один короткий миг перед его глазами пронеслись все горести и радости, сопровождавшие его на протяжении более чем десяти лет работы на Чуньюй Баоцэ, и он в очередной раз ощутил прилив гордости: рядом с этим уникальным человеком не требовалось что-либо доказывать или сомневаться, достаточно лишь беспрекословно подчиняться. После окончания университета, когда он пришёл в эту корпорацию на должность секретаря, многие его однокашники выражали сожаление по поводу того, что он не пошёл работать по специальности. Но с течением времени он всё больше убеждался, что сделал правильный выбор и что ему несказанно повезло.

2

Близился рассвет, а Куколке всё не спалось. Она больше всего боялась оказаться в плену бессонницы. Председатель совета директоров теперь, бывало, бодрствовал ночи напролёт, зато раньше, как он сам утверждал, всегда спал как убитый: «В молодости нет времени маяться бессонницей, а потом я женился на Комиссаре, вот уж у кого стоило поучиться сну».

— До чего же разные бывают люди, — говорил он ей. — Комиссар как была в своих высоких сапогах, прямо так валилась на кровать и тут же начинала храпеть. Даже если бы на следующий день её ждал расстрел, она всё равно спала бы ночью богатырским сном, — в голосе Чуньюй Баоцэ звучало восхищение. — Я никогда не встречал другой такой женщины. Невероятно! Она курила, пила, а на волне энтузиазма, бывало, как обнимет за шею и ну целовать. Пистолет, стреляющий картечью, она клала под подушку и была всегда готова открыть огонь при первом появлении врага.

— И как, открывала?

— Не было случая. Мы ездили на целину охотиться на зайцев, они очень быстро убегали, и часто выстрелы оказывались холостыми. Однажды по возвращении с охоты я даже написал стихотворение, в котором была такая строчка: «По траве промчался дикий заяц». Комиссар, промахиваясь, потом долго пребывала не в духе и говорила, что в мирное время, чёрт возьми, совсем житья не стало. Она расхаживала по дому голышом, сверкая своим рельефным мускулистым телом. Иногда мне вспоминаются её непонятные отношения с тем начальником, но, когда я её об этом расспрашивал, она отделывалась одной и той же фразой: «Думаешь, у него такие аппетиты?» Вот так и жили, — заключил Чуньюй Баоцэ, вглядываясь в ночную тьму. — Как же я по ней скучаю!

Стоило ему заговорить о Комиссаре, как он напрочь забывал про сон, но ответственность за свою бессонницу предпочитал перекладывать на чужие плечи:

— С тех пор как ты появилась, у меня началась бессонница, видать, ночному бодрствованию у тебя научился.

Чуньюй Баоцэ выпил стакан лимонного сока и снова лёг. Куколка кое-что вспомнила:

— Я начала мучиться бессонницей с тех пор, как переселилась в свой книжный магазин. Это не из-за страха, просто я постоянно о чём-то думала: то вспоминала, как Хромой что-то жужжал мне на ухо, то снова ощущала на себе пристальный взгляд Тощего. Они никак не шли у меня из головы, и это при том, что оба были конченными мерзавцами. Это были звери с на редкость вспыльчивым нравом.

Он сразу же подхватил:

— Совершенно верно. Я и говорю, у меня давно уже на уме лишь одно желание — собрать вместе этих удивительных людей и выпить с ними; может, у нас найдётся что обсудить. Помимо этих двоих, я бы пригласил ещё того, из птичьего питомника на острове. Правда, тот уже староват, и его может не заинтересовать участие в банкете…

Куколка сжала в кулак свисавшую с кровати руку:

— О чём же вы, интересно, будете говорить, окажись вы за одним столом?