Истории зелёных стен

Когда он говорит, что мы только вначале пути, я всегда оборачиваюсь и вижу только горизонт прошлых ошибок. А глядя вперед, я понимаю, что их будет еще больше. Иногда хочется сказать что-то по этому поводу, получается вовсе не то, что имелось ввиду изначально. Какой-то черствый комок.

Раньше, я читала лекции. Филология. Жуткая вещь. Особенно глядя на то, как пишет и говорит сейчас «поколение икс», понимаешь, что звук у человека может исходить из двух отверстий. Иметь тональность песни и отрыжки. И не всегда поймешь в каком из них больше смысла.

Звонок в дверь оторвал меня от пристального созерцания люка на чердак. Тоже весьма непривлекательное и не посещаемое место в доме. Это была Джоан. Лучшая подруга детства, которая даже ради интереса посещала мои лекции. Наверное, ей нужен был сертификат. Но, простите, я не частный практик.

– И все-таки я его принесла! – ехидным возгласом отрезала Джоан.

Она достала коробку с тортом, на котором было четко написано «Diets – from Devil».

– Смешная надпись, но, прости, не подействует!

– За стол! – командным голосом произнесла Джо.

Мы пили чай, она уплетала торт, а я все смотрела на эту дверь.

Никогда мыслей не было туда влезть.

– Да что ты постоянно пялишься туда? Поговорила бы хоть что ли со мной! У тебя муж уже два месяца в экспедиции, а ты постоянно одна…

– Честно, меня всегда интересовало что там…

– Где, ТАМ? – едва не поперхнувшись, Джоан проглотила еще один кусочек.

Я указательно подняла взгляд в сторону этой зловещей двери.

– И? В чем-то проблема посмотреть?

Сделав вид смелого сыщика, она двинулась в сторону этого люка, пододвинула рядом стоящий, не внушавший доверия табурет, поднялась и дернула ручку. Через мгновение дверь, раскачиваясь на петлях, повисла. С грохотом оттуда выкатилась лестница. Интересно, сколько пауков оставили там свой липкий фермент с тех пор, как ей пользовались последний раз, но очевидно, не меньше тысячи. Или тысячи тысяч, разницы особо нет.

Мы придумали измерения для удобства собственной жизни, ее понимания, делая горделивое лицо, будто действительно что-то в этой самой жизни понимаем. Ах, если бы это было действительно так, учинили бы мы столько ошибок на своем единственном пути? Говорят, у жизни несколько дорог и мы можем выбрать не ту. Лично я не видела дорог и выбор мне, собственно, никто не предлагал тем более.

Мы осторожно поднялись по этой лестнице.

– Страшновато… Но, давай осмотримся, коль поднялись!

– Да, приятного мало, – собирая паутину с волос подтвердила я.

– Крайне сомнительное мероприятие: что тут интересного? Коробки?

– Смотри…

Я так же уставилось в одну точку, как когда-то смотрела на эту загадочную дверь. На полу лежала книга. Пыльная, зеленая книга с названием, которое никак не сочеталось с дизайном ее обложки, похожей на тысячелетнюю шкуру ящерицы, когда-то сбросившей ее тут.

– «Истории зеленых стен»? Вы серьезно?! Похоже на склоки не очень здоровых сознаний, изрыгнувших хором что-то невнятное и, как результат, получилась такая вот фразочка.

Разумеется, наше любопытство взяло верх. Мы сели на пол. Свет от окна позволял нам прочесть то, что было в этом ворохе страниц. После самого осторожного в жизни открытия книги стало ясно, что в ней что-то не так. Написана она была будто в спешке. Почерк прерывистый, много сокращений. Перевернув обложку, дав вдохнуть этой книге впервые, вероятно, за много лет, затхлого чердачного воздуха, мы обе почувствовали страдания сотен людей даже не начав читать ее.

Может это дневник или что-то мистическое? А может атмосфера чердака и непонятной находки начала управлять сознанием не по тому направлению.

Птица вдруг подняла глаза. Небо стало темней, а от того еще загадочней и интересней. Птенцы мирно спали в своем закрытом пространстве, полагая, что это и есть мир, жизнь, где все так и должно быть.

В этом черном небе, птица начала читать первые знаки природы, видеть звезды. Ее черные зеркальные глаза стали отражать свет луны, тщательно охраняемой занавесом тайн. Я перелистнула страницу и текст в тот момент для меня стал таким, будто его писала сама я: мой стиль разговора, мой почерк. Я смотрела на буквы, отчетливо видела все строки, но сознание отказывалось принимать содержимое страниц.

Все эти буквы, больше похожие на неизвестные человеческой природе символы и знаки, мелькали яркими вспышками перед моими глазами, выжигая смысл их присутствия на этих желтых страницах.

Мое имя Грейс. И я рассказываю лишь те отрывки, которые тлеющим, смердящим шрамом создавали дымный фрагмент того, что я называла памятью.

Памятью зеленых стен.

Наш наставник не любил подбадривать. Он говорил, что мы должны быть сильными, ибо дальше может быть только тяжелей.