Истории жителей города N

Но пережить выходные было труднее всего. Стоило только открыть глаза, как тоска наваливалась на нее всей тяжестью, будто вобрав в себя всю мировую печаль. В голове крутилась только одна мысль: «Ну зачем? Зачем начался этот день?» Было невыносимо слышать эту звенящую тишину. Сережка еще спал в соседней комнате и его звонкий голосок не нарушал мертвого спокойствия их временного жилища. Иногда она даже укладывала его рядом с собой, чтобы утром не ощущать одиночество так остро и прежде чем вставать, обнять этого родного человечка и услышать самые прекрасные слова, которые только может услышать женщина: «Я так тебя люблю. Ты самая лучшая… мама на свете».

Но обычно сынок спал в детской. В такие дни Наде приходилось брать себя в руки: силой заставив себя улыбнуться, она резко поднималась с постели и распахивала шторы. В последние месяцы она даже перестала их занавешивать, чтобы редкие осенние лучи солнца хоть немного скрашивали ее серую жизнь. Нет, она не жаловалась: у нее лучший в мире ребенок (в свои пять он уже хорошо читает, отлично рисует и поет), неплохая работа (если не брать в расчет небольшую зарплату и строгое начальство), какая-никакая крыша над головой (пусть даже съемной квартиры), внимательные друзья (которым, правда, она не открывала и половины своих мыслей), приятная внешность, хорошие родители… Да, у нее многое было. Не хватало только того самого – женского счастья, о котором поется во всех песнях, рассказывается во всех фильмах и повествуется во всех книгах. А ведь она его знала – это счастье, но совсем недолго – несколько летних месяцев, которые промчались как один день и теперь вспоминались как самые яркие и безоблачные. Она даже не смогла бы точно воспроизвести их в памяти – эти дни и ночи, они как будто слились в одну короткую киноленту, в которой она была главной героиней, прекрасной и любимой. Вот он пишет ее портрет, сосредоточенно хмуря брови, вот смеется над шуткой из старого кинофильма, вот просто смотрит внимательно и нежно проводит по ее волосам, вот они гуляют по любимым местам его детства, вот часами болтают ни о чем… Обыденные вещи вместе с ним обретали особый смысл. Надя тогда просто позабыла себя, свои привычные заботы и желания и полностью отдалась этому прекрасному чувству единения с другим человеком, таким близким и одновременно таким непохожим. Именно так все и было.

Надя никогда бы не подумала, что может стать чьей-то музой. Она и сама писала стихи, вела блоги на литературных ресурсах и с искусством была знакома не понаслышке. Но художники и музыканты были где-то за гранью ее понимания. Они вращались в каких-то своих кругах, обсуждали непонятные ей темы, вели странный образ жизни, совсем не похожий на ее четкий и расписанный по минутам график. Так, ей казалось. По крайней мере, до знакомства с Романом, молодым перспективным художником-дизайнером, который на время приоткрыл ей дверь в свой мир, а через какое-то время вновь ее захлопнул и оставил одну в растерянности на холодной лестничной площадке. Нет, конечно, все было несколько иначе: в его поведении не было и капли неуважения, грубости или лжи. Все было красиво и нежно – даже расставание. Он просто потихоньку вернул ее на землю, не забыв предварительно пожелать доброго пути и счастья. Просто лето закончилось – и закончился ее неземной роман. Сережка вернулся с каникул, отпуск остался позади, туманы и дожди пришли на смену солнечному восторгу – и встречи постепенно прекратились.

Он не поставил точку. Как будто обещал вернуться. И она бы ждала, если бы знала, что он появится. Да вот только Надя понимала, что такое счастье дважды не повторяется. Также понимала она, что придет время и на ее пути появится другой человек, более серьезный, более постоянный и более надежный, что ли, но только это будет совсем другой роман.

Испытание Петровича

Любимые часы Константина Петровича наступали поздним вечером, когда квартира погружалась в тишину и все домашние разбредались по своим делам. Это было время, которое он проводил наедине с собой, отрешившись от забот и тревог суматошного дня, позабыв о рабочих вопросах и семейных хлопотах. В такие моменты он мог делать все что угодно – пить крепкий свежезаваренный чай, разгадывать кроссворд, читать газету или смотреть новости – неизменно было только одно: именно в эти часы Петрович полностью расслаблялся и становился собой. В другое время такое поведение давно стало для него роскошью, поскольку ежедневно приходилось играть десятки ролей (отца, мужа, начальника, подчиненного, советчика, помощника…), что требовало постоянной собранности, выдержки и силы духа.