История

14. После описанного жаркого сражения скифы, двинувшись по направлению к морю на Рэдест, встретили по дороге Феодора Врану, который вел в Орестиаду посланный туда отряд латинян, и обратили его в бегство вместе со следовавшим за ним войском. Затем они взяли Рэдест приступом, — жителей обратили в рабство, а самый город сравняли с землей, переняв от валахов непримиримую вражду к нам и передавая ее от детей к детям, из века в век. Отсюда, с тем же неудержимым жаром, они пошли на Перинф, из Перинфа — в Даоний, уничтожая страшною силою своего напора всякую мысль о сопротивлении, — взяли в плен поголовно все народонаселение этих городов и стены их разрушили до основания. Нo не одно только взморье испытало на себе действие бурной храбрости скифских дружин и сопровождавшего их отряда валахов, которые с заступами и лопатами в руках нападали преимущественно на стены городов. Все местности, удаленные от моря, сделались теперь в равной степени жертвою тех же, или еще больших, бедствий, без всякой пощады со стороны победителей, так как вообще люди, вырвавшиеся из долговременного рабства на непривычную свободу, {400} не знают никаких границ в своих действиях и никогда не думают о том, что в свою очередь и они могут опять попасть в беду, — возносясь без меры случайными удачами и оборотом счастья в их сторону, они совершенно забывают прежнее и надменно, нагло, буйно увлекаются настоящим. Таким образом Аркадиополь, Месина, Чурул бедственно кончили свое существование, и все деревни, села, все, что некогда подлежало управлению этих городов, равно как все, что принадлежит к округу самого города Константинополя, все это попало на переделку в скифские руки. Наконец гибельный ураган разразился и над жителями города Афиры. Сначала афирцы согласились со скифами на денежный откуп, и уже прибыли к ним со стороны скифов сборщики золотой монеты. Но вечером того же дня подошла к городу часть латинского отряда, бывшего с Враною под Рэдестом. Жители с радостью немедленно приняли эту горсть войска, надеясь, что она останется в городе и вступит в битву со скифами, однако около первой перемены ночной стражи латиняне выступили отсюда далее, стараясь укрыться и убежать от скифов, хотя при всем том не достигли цели, потому что под самым Ригием наткнулись на другие, шедшие впереди них, скифские отряды и в самом непродолжительном времени после того поголовно все были истреблены. По удалении латинян скифы, без ведома своих сборщи-{401}ков денежного откупа, среди ночи перебрались через городские стены, овладели воротами и с обнаженными мечами, со страшным криком, бросились на жителей, которые большею частью еще спали и потому не имели достаточно времени, чтобы найти спасение в бегстве. Век надобно оплакивать целыми потоками слез то, что совершилось потом в продолжение этой ночи. Не только все взрослые, без различия пола, были истреблены, или в качестве пленных обращены в рабство, даже грудным младенцам не было пощады: как юную травку, или как нежный цветок, скосили их эти безжалостные люди, нисколько не чувствуя, до какой степени оскорбляет природу и попирает законы человечности тот, кто простирает свою злобу за пределы победы и власти над врагами. Еще более жалко тех несчастных, которые надеялись спастись, бросившись к пристани: овладев берегом и не внимая ничьим мольбам, победители частью изрубили их мечами, частью увели к себе назад, частью заставили пуститься вплавь по воде и утонуть в ее волнах. Немногие только спаслись, успевши сесть на корабли. Иные, не попав на сходни, поскользались о нижние части бортов и также погибали в море. Так ужасен и так безысходно губителен был этот погром, кончившийся почти совершенным истреблением всех жителей города! После того, рассыпавшись по всей стороне толпами и отдельными отрядами, варварское вой-{402}ско подобно страшной буре или лесному пожару развеяло и испепелило все, что встречало на своем пути. Не осталось решительно ни одного места, которое было бы не отыскано и не разграблено. Из городов же сколько-нибудь более важных и по своей значительности могших рассчитывать на сопротивление, только Визия и Силиврия уцелели от разорения и разрушения скифами; да и они избежали общей участи только потому, что, при всей неприступности своего местоположения, были обнесены еще чрезвычайно крепкими стенами и кроме того оберегаемы латинским гарнизоном. Совершенно упав духом при таких успехах неприятелей, итальянцы забились в Константинополь, как в пещеру, и все свое внимание обратили на приготовление средств для выдерживания осады, разделив с этою целью между собою городские стены со стороны материка на участки и предоставив римлянам полную свободу выселяться из города куда угодно. Между тем скифы довольно долго еще оставались в окрестностях Константинополя: часто они подступали к самым стенам, завязывали битву, — иногда даже, для показания своего мужества и, можно прибавить, счастья, которое им сопутствовало в этих случаях, в самом небольшом числе врывались в так называемые романовские* ворота и ис-{403}требляли оберегавшую их стражу, но затем немедленно отступали назад. Наконец они опять всем войском ушли обратно в свою сторону, гоня перед собою пленников целыми стадами, как каких-нибудь животных, а лошадей и разного другого домашнего скота — такое неисчислимое множество, как неисчислимы звезды небесные.