История

25. Наконец выступил один афинский гражданин¹ и, обратившись прямо к Никию, сказал, что нечего под разными предлогами откладывать поход, и потребовал немедленного объявления перед всем собранием, какие именно военные силы народ должен ему предоставить. (2) Никий нехотя ответил, что предпочел бы спокойно обсудить этот вопрос со своими товарищами-стратегами. Но все же, насколько можно сейчас судить, для похода необходимо по крайней мере 100 собственных триер, включая сюда потребное количество транспортных, а кроме того, необходимо затребовать корабли и от союзников. Всего гоплитов (афинян и союзников) нужно не менее 5000³, но если возможно, то и больше; кроме того, следует взять с собой в соответствующем количестве отряды других родов оружия — лучников из Афин и с Крита и пращников, а также заготовить и взять все, что еще окажется необходимым.

26. Выслушав это, афиняне тут же вынесли постановление о предоставлении стратегам неограниченных полномочий в распоряжении всем войском в походе и действиях, какие они найдут наилучшими, в интересах государства. (2) После этого приступили к приготовлениям. Были посланы приказы союзникам, и составлялись призывные списки граждан. Город только что оправился от страшной эпидемии и тягот длительной войны¹. Подросло новое поколение, и за время мира вновь накопилось в казне достаточно средств, так что все необходимое для похода можно было заготовить. Так шли в Афинах приготовления к войне.

27. Между тем во время этих приготовлений в Афинах в одну ночь были повреждены лица большинства каменных герм¹ (гермы — это четырехгранные столбы, стоявшие по стародавнему обычаю во множестве у входов в частные дома и в святилищах). (2) Чьих рук было это дело — никто не знал. Начался розыск преступников, и была назначена большая награда² доносчику за сведения о преступлениях. Кроме того, народ постановил: если кто узнает (будь то гражданин, иностранец или раб) что-либо о другом святотатстве подобного рода, то может донести безбоязненно. (3) Афиняне приняли повреждение герм весьма близко к сердцу, считая это происшествие зловещим предзнаменованием для исхода экспедиции, и приписывали его заговорщикам, замышлявшим переворот и свержение демократии³.

28. И вот несколько метэков¹ и доверенных слуг сделали донос², но не о гермах, а о недавнем повреждении других статуй, совершенном какими-то молодыми людьми из озорства под пьяную руку. Доносчики рассказали также, что в некоторых частных домах, справляя мистерии³, кощунственно издевались над ними. В этих кощунствах они обвиняли среди прочих также Алкивиада. (2) Враги Алкивиада, ухватившись за эти обвинения, сильно раздули их. Эти люди были особенно озлоблены на Алкивиада за то, что тот, стоя у них на дороге, мешает им упрочить свое влияние в народе, и надеялись, изгнав его, занять первое место в государстве. Поэтому они кричали, что и повреждение герм, и кощунственное подражание обрядам мистерий — все это лишь часть заговора для свержения демократии, а виновник всего этого — Алкивиад. В подтверждение они ссылались при этом на его образ жизни и поступки, противоречащие духу демократии.

29. Алкивиад отверг эти доносы как неосновательные и выразил готовность предстать перед судом еще до отплытия (все приготовления к походу были уже закончены) для выяснения, виновен ли он в чем-либо подобном: если его признают виновным, он понесет наказание, а если оправдают, то останется стратегом. (2) Далее Алкивиад настоятельно просил не слушать никаких клеветнических обвинений в его отсутствие; если же он виновен, то лучше сразу же осудить его на смерть. Во всяком случае, благоразумнее до вынесения судебного приговора ему не отправляться в Сицилию во главе столь огромного войска, находясь под таким тяжким подозрением. Между тем враги Алкивиада опасались, что, предстань он только перед судом, войско поддержит его и народ проявит снисходительность в благодарность за то, что он побудил аргосцев и некоторых мантинейцев¹ принять участие в походе. Поэтому они всячески старались воспрепятствовать его требованию о немедленном выступлении в суде. С этой целью они подучили других ораторов настаивать на немедленном отплытии Алкивиада, а суд предлагали отложить на определенный срок после возвращения. Кроме того, они намеревались предъявить Алкивиаду еще более тяжкие обвинения (которые, как они думали, будет легче подыскать в его отсутствие), а затем отозвать его и по возвращении начать процесс. Итак, было решено, что Алкивиад должен отплыть.