История

После этого Мардоний получил [новую] весть, что эллины собрались на Истме. На обратном пути он шел через Декелею, потому что беотархи[1049] послали за соседями — жителями Асопа, чтобы те показали путь войску в Сфендалу и оттуда в Танагру. В Танагре Мардоний остановился на ночлег и затем на следующий день направился в Скол и теперь находился уже на Фиванской земле. Там он приказал вырубить [плодовые] деревья на полях фиванцев, хотя те держали сторону персов.[1050] Мардоний сделал это, впрочем, без всякого злого умысла против них: ему было настоятельно необходимо построить полевое защитное укрепление для войска, чтобы иметь убежище на случай поражения. [Укрепленный] стан, построенный Мардонием, простирался, начиная от Эрифр, мимо Гисий, вплоть до Платейской области вдоль реки Асопа. Впрочем, Мардоний укрепил стан не на всем протяжении, а только приблизительно на 10 стадий по обеим сторонам [полевого] укрепления.[1051] В то время когда варвары занимались этими работами, Аттагин, сын Фринона, фиванец, устроил у себя роскошный пир и пригласил самого Мардония и с ним пятьдесят знатнейших персов. Приглашенные персы явились. Пиршество происходило в Фивах.

16.

То, что случилось дальше, я узнал от Ферсандра из Орхомена, одного из самых уважаемых людей в городе. А Ферсандр рассказывал, что Аттагин позвал его самого на пир и кроме него еще пятьдесят фиванцев. Аттагин разместил каждого из гостей не на отдельном ложе, но перса с фиванцем [попарно] на одном ложе. После обеда за вином сосед его по ложу на эллинском языке спросил, откуда он. Ферсандр же ответил, что он из Орхомена. Тогда перс сказал: «Так как ты — мой сотрапезник и мы вместе совершили возлияние, то в память моего дружеского расположения я желаю открыть тебе кое-что, что поможет тебе в будущем принять полезное решение. Видишь ли пирующих здесь персов и войско, которое оставлено нами в стане там на реке? От всех этих людей (ты скоро это увидишь) останется какая-нибудь горсть воинов». Слова эти перс произнес с горькими слезами. А Ферсандр в изумлении от такой речи спросил тогда: «Не следует ли сообщить обо всем этом Мардонию и подчиненным ему военачальникам?». А перс отвечал: «Друг! Не может человек отвратить то, что должно совершиться по божественной воле. Ведь обычно тому, кто говорит правду, никто не верит. Многие персы прекрасно знают свою участь, но мы вынуждены подчиняться силе. Самая тяжелая мука на свете для человека — многое понимать и не иметь силы [бороться с судьбой]». Это мне рассказал Ферсандр из Орхомена и добавил, что еще перед битвой при Платеях он рассказывал об этом многим другим людям.

17.

Когда Мардоний стоял в Беотии, все остальные эллинские племена — союзники персов в той области — прислали свои отряды [на помощь]. Они все уже раньше принимали участие во вторжении в Аттику, кроме одних фокийцев. И фокийцы также, конечно, держали сторону персов, правда, не по доброй воле, а по принуждению. Через несколько дней по прибытии персов в Фивы пришла и 1000 фокийских гоплитов во главе с Гармокидом, одним из самых уважаемых граждан Фокиды. Когда же фокийцы также явились в Фивы, Мардоний послал всадников с приказом фокийцам расположиться на равнине отдельно. Фокийцы повиновались, и вдруг перед ними появилась вся персидская конница. После этого среди эллинов в персидском стане прошел слух, что Мардоний хочет перебить [фокийцев]; и этот слух дошел до фокийцев. Тогда-то их военачальник Гармокид обратился к фокийцам с речью и, воодушевляя их, сказал вот что:

«Как я полагаю, нас оклеветали фессалийцы. Пусть теперь каждый проявит свою доблесть! Лучше ведь пасть в борьбе, храбро защищая свою жизнь, чем сдаться врагам на милость и погибнуть позорной смертью. Дайте врагам почувствовать, что они варвары, коварно замыслившие гибель эллинам».

18.