История

– Ты даже не представляешь насколько, мой друг. Даже не представляешь…. Но, всё это теперь не важно. Это – лирика….

– А теперь о важном. Теперь ты знаешь силу горького камня. Знаешь силу глины. Я показал, как можно жить на одном месте и не умереть с голоду, как сажать и убирать урожай, как строить землянки и мебель… я много чего показал. С теми знаниями и умениями которые у вас есть, с тем оружием и инструментами вас примет любое племя. Когда я… когда вы перезимуете, вы решите, уходить или остаться здесь жить и дальше. Хват!

– Я здесь учитель!

– И ты прости, что не успел научить тебя хоть чему-нибудь стоящему.

– Не говорите так, учитель! Вы столь…

– Молчи! – чуть повысил я голос – Молчи… и не забывай хотя бы то, что успел выучить.

– Соле. Девочка моя. Ты теперь главная женщина нашего племени. – я слабо улыбнулся. – Хорошо корми наших мужчин. И следи, чтобы они мыли руки перед едой, и не давай им ходить в обносках.

– Теперь ты, Белка. Хатак и Хват научат тебя всему что нужно. Я знаю, из тебя получится великий охотник и боец. И мой последний подарок тебе – это взрослое имя. Отныне и вовеки веков, я шаам Хори Каман нарекаю тебя – Ярило. Это одно из названий солнца, как и у твоей сестры, только мужское имя. Коротко – Яр. Яр – значит ярый,яркий, огненный.

Откуда-то из темноты слышались сдержанные всхлипы, но никто меня не перебивал.

– Хатак, ты – старший. После того как… возьмёшь мою Прелесть. – Я устало замолк и закрыл глаза. Потом я почувствовал, как меня кто-то взял за руку и слегка сжал ладонь.

– Не сдавайся Пётр. – Тихо промолвил Хатак.

– Я не сдаюсь.

Ещё несколько дней я прибывал в пограничном состоянии между явью и бредом. Я чихал, кашлял, иногда вместе сослюнями изо рта вылетали зубы. Кажется, парочку я проглотил.Меня била лихорадка, я – то горел, то мёрз. Организм с трудом принимал только бульон или тертые овощи, а через некоторое время норовил вернуть даже и эту малость обратно. Я уже совсем ослеп и перестал слышать. Дышал тяжело и редко. И всёникак не умирал.

Потом я впал в кому.

Глава. 7 Так вот ты какой – рояль попадана

Запах! Целые клубы сложносоставных запахов. Вонь собственного немытого тела, аромат сгорающих сосновых поленьев, дразнящий запах горохового супа и копчёного сала, мокрая шерсть, чадящий в светильниках жир и много, многое другое. Вот что, разбудило меня. И всё настолько чётко, настолько пронзительно что, первая мысль которая меня посетила, меня же и удивила. «Так вот в каком мире живут собаки», а вторя «Чтоб я сдох, если я ещё не умер!»

Яслегка повернулся.Положив на руки голову, в свете тускло горящих жировиков за столом, тихо посапывая, спала Соле. Я вдруг осознал, что я не только всё замечательно вижу но, и прекрасно слышу. А ещё мне жутко хотелось пить, я попытался облизать пересохшие губы и неожиданно наткнулся языком на острые шпеньки зубов торчащих в деснах. Что за чёрт! Я же помню, как они повылетали к Бененой маме. Зрение, слух, зубы – что, вообще происходит?

Видно моё кряхтение и сипение разбудило девочку. Подняв голову, она несколько секунд, прищурившись, всматривалась в полумрак, соображая, что её разбудило. А когда сообразила.

– Дядя Пётр! – схватив пиалу с водой, она мгновенно оказалась возле меня – Дядя Пётр ты очнулся! Из аккуратно поднесённой пиалы внутрь меня хлынула прохладная чистая вода. Блаженство! То, что надо! Слаще мёда и хмельнее зелена вина!

– Я сейчас! – крикнула Соле и унеслась в темноту землянки. – Яр! Яр! Дядя Пётр очнулся!

Да-а, с этим освещением как у негра в ж, надо что-то делать – мелькнула у меня мысль, и тут же – Что, это? Я поди помирать раздумал, раз о делах беспокоюсь!

Хлопнула дверь, шаги, загрохотали, посыпавшись на пол поленья, и возле меня нарисовались брат с сестрой.

– Дядя Пётр, ты жив? – будто не веря глазам, воскликнул Яр.

– Шшиф – просипел я – фоты! Ещё!

– Я сейчас! – мухой умчалась Соле.

– Хатах – снова просипел я – хде?

– Хатак и Хват ушли на охоту по первому снегу. Скоро должны уже вернуться. Не волнуйся – зачистил Яр –у нас всё хорошо.

Тут Соле поднесла к моим губам пиалу с водой и я, непроизвольно, поднял руку и пораженно замер, гладя на то, что увидел перед собой! Клешня, птичья лапка, мечта мумии, а не рука. Если и остальное так выглядит, то таких – даже в гроб не кладут. Такие – из него встают, когда нечистые наруку американские бизьнисьмены прячут бочку с радиоактивными отходами на старом кладбище. Да-а!

– Сколько я лешу?

Дальше я только слушал, время от времени прикладываясь попить. Рассказывали по очереди, иногда прерываясь, что бы сдержанно порыдать от полноты чувств. От того как, им было страшно, когда я умирал, и как они счастливы что, я не умер.

В полной отключке я пробыл чуть больше двух недель, а всего со дня первого недомогания прошло два месяца. Уже прошли осенние проливные дожди, заморозки прибили грязь и слякоть, и на днях выпал снег.