История

– Эх, потрачу одну стрелу, так и быть, но с тебя потом… десять! – Я натянул лук и пустил стрелу под оптимальным углом. Мгновенно сорвавшись, стрела унеслась к лесу. Сам я потерял её из виду где-то уже ближе к деревьям, но было совершенно понятно, что до леса она долетела.

– Э? – подслеповато щурясь, спросил молодёжь Хатак.

– Ага, дед Хатак – закивал головой Яр – точно долетела!

– Да, долетела! Ага! Сам видел! – зашумела остальная молодёжь.

Хатак пожевал губами.

– Легковата, как ты говоришь, стрелка, э?

Вот упёртый дед!

– При удачном выстреле шею косули пробьёт на сквозь!

– Да? – Хатак задумчиво посмотрел на лук – Тогда учи!

Ребята зашумели, задвигались. Одобрение главного эксперта по всему летающему получено. Всё-таки авторитет в этом деле у старого перца был повыше моего.

А дальше я давал мастер класс, ну, насколько сам умел. Тут-то и стало понятно, для чего были нужны некоторые странные упражнения, которые я заставлял делать до этого. Естественно классными стрелками ребята станут не скоро, но всё-таки глазомер, силушка, а главное мотивация первобытного человека дорогого стоит. Мне сильно придётся постараться чтобы, со временем, быть с ними хотя бы вровень. Также быстро выяснялось что, лук не для Хатака. Не его это! За столько лет мышцы привыкли к совершенно другой динамике, и это уже не переделать. Но я не дал старому долго кукситься, продемонстрировал самострел. Вот тут другое дело! Тут мышцы не важны, а глазомер у старого мастера броска работает, как компьютер вычисляет! Емупобольше практики и Вильгельм Тэль обголоситься от зависти!

Вечером, комфортно расположившись возле костра, я подводил вполне оптимистические итоги.

– Теперь, друзья мои, мы будем не только много кидать, но и много стрелять.

– Да! – Прихлебывая взвар из трав подтвердил Хатак – Много, много стрелять!

– А ты – я ткнул пальцем в Крука – будешь стрелять больше всех! Скоро мы соберём большой самострел и ты, под чутким руководством Хатака, изготовишь для него стрелы и будешь тренироваться из него стрелять. А когда ляжет снег, мы пойдём в степь и ты, Крук, как я и обещал, сам, собственной рукой убьёшь из него своего Большерога.

К концу августа, основная часть урожая была убрана, которого надо сказать было много. Погребок-то уже, считай, под самый верх забили, а ведь ещё не всё собрали. Решил я отправить экспедицию за слюдой, а за одно и кварца набрать посимпатичней. Так как дорога известна и вполне безопасна,отправились, в этот раз, Хват за главного, Яр и Крук. Пусть проветрятся вдали от неусыпного ока Хатака и шамана, с пользой для себя и для дела. Сборы были не долги, «навтыкали» им ценных указаний, да и поплыли они с богом. Я же должен был решить вопрос с Мадам. Уже пора, маленькие мадамки уже вовсю лопали мясо, как не в себя, а я всё тянул и тянул. Если она уйдёт сейчас, то шансы пристать, до зимы, к другой какой собачей стае вполне реальны. Это ведь не кобель, суку всегда примут. Но я всё же надеялся что, Мадам останется. Соле, конечно, была против. «Здесь ей хорошо, сытно и безопасно» – говорила она. «Не нам решать за неё, что ей хорошо – отвечал я – достаточно того, что мы уже решили за её детей!» А сам всё тянул и тянул…. Наконец решился.

Когда я перехватил ножом ошейник, Мадам даже не дёрнулась, отойдя на пару шагов, она потянула воздух носом и грустно посмотрела в сторону землянки, где мы, предусмотрительно, спрятали Мод и Лили. Она всё поняла. Опустив голову, Мадам медленно потрусила в сторону леса.

– Мадам! – позвал я её. Она остановилась и обернувшись посмотрела мне прямо в глаза. Что было в этом взгляде… я понять так и не смог! – Ну же, глупышка, не уходи! Останься, здесь твои дети, здесь тебя любят!

Мадам не двигаясьпристально смотрела в глаза, и только чёрная пуговка носа энергично шевелилась, стараясь запечатлеть запах странных и непонятных существ навечно.

– Ну же, Мадам!

Несколько раз, неуверенно, шевельнув хвостом, она тяжело вздохнула, а потом развернулась и потрусила к лесу. Мы молча смотрели за ней пока её силуэт не канул среди подлеска.

– Почему! Почему, дядя Пётр! – Соле повернула ко мне лицо, по её щекам ползли прозрачные слезинки.

– Наверноепотому, что свобода для неё дороже куска мяса!

– Но как же её дети!

– Это… страшный выбор, моё солнце… страшный! Но всё же, Мадам не человек, она зверь. Мы не можем её мерить по своим меркам, не забывай этого.

– Почему?

– Потому, девочка, что человек самый несвободный из всех кто живёт на земле. Помимо того что, его ограничивает всё что его окружает он ещё и ограничивает сам себя.

– И это не ошейник?! – Серьёзно глядя мне в глаза скорее утверждающе, чем вопросительно сказала Соле.

– Конечно, моя умница, конечно…. Есть ошейники куда прочнее кожаных. Честь, долг, любовь… это правильные «ошейники», но носить их человеку бывает весьма нелегко.Но есть «ошейники» гораздо страшнее – жадность, завись, жажда власти, глупость. Иногда человек, который их носит, их даже не замечает, но бывает, что он их цепляет с радостью и носит с большим удовольствием.