История

XII. 1. В то время как у кесаря шло обсуждение этой просьбы, переданной через послов Хосрова, Варам старался привлечь на свою сторону обходительностью и угодничеством сатрапов и виднейших лиц из Вавилонии. Захватив весь царский обоз, который бросил персидский царь Хосров; он сам направился во дворец15. Выделив из войска лучших в военном деле людей, он послал их на розыски и приказал привести к нему связанным Хосрова. 2. В выполнении приказания Варама их постигла неудача, но им попался в руки Биндой, который пользовался особыми милостями Хосрова, царя персов. Со всякими оскорблениями заковав его в цепи, они на седьмой день привели его к Вараму. 3. Варам, желая добиться царской власти у персов, воспламененный любовью к ней, не раскрывал тайных планов своей души, боясь, как бы не уличить себя в том, что именно из-за этой цели им было сделано все то, что он совершил; 4. он хотел получить эту власть по решению собрания и быть провозглашенным властителем при помощи какого-то узаконенного насилия16. Подобным путем он пытался представить свою царскую власть совершенно безупречной, а свое предприятие - неспособным вызвать злоумышления. 5. Что этот хитрый человек опрометчиво ни делал и ни задумывал, он не мог убедить [других] в том, что ему хотелось; сердился он и на магов, высказывавшихся против него. Так как его стремление никак не получало завершения, он решил действовать открыто. 6. Дело в том, что у персов был великий местный праздник, праздновать который в честь неба им предписывал очень древний и чтимый ими закон17. Надев царскую диадему, он сам себя провозгласил царем и возлег на золотое ложе, а варварам, бывшим под Мартирополем, велел крепко держать охрану крепости и совершенно не обращать внимания на Хосрова. 7. Этот приказ Варама стал известен ромеям, осаждавшим город: тот, кто нес этот приказ узурпатора, был взят в плен. 8. Между тем Хосров прибыл в так называемый Иерополь и стратиг Коментиол не оставил его, тогда лишенного царской власти, без знаков высокою почета18; так было решено императором Маврикием, и его приказ был приведен в исполнение. Поэтому Коментиол вышел навстречу Хосрову к так называемому местечку Бедамасу и, создан ему царственную обстановку, окружил его великолепною свитой телохранителей. 9. На девятый день Хосров послал к персам, стоявшим гарнизоном в Мартирополе, своего вестника, сатрапа по имени Мирагдун, сообщая им о последних событиях и постигших его несчастьях. Он говорил, что им не следует держаться так враждебно в стенах города, так как великодушие императора заставило персов сложить оружие и обратило в друзей. 10. С другой стороны, Бестам19, один из знатнейших персон, был послан из Армении в Азербайджан с приказанием, прибыв туда, постараться подчинить ему находящихся там персов.

XIII. 1. Все это делалось им открыто, но по характеру он был истинным Керкопом20 и выше всего ставил коварство, отвергнув всякий закон благодарности за гостеприимство и затоптав ногами соль дружелюбия, на пятый день он послал к халдеям, находившемся в Мартирополе, вестника, приказывая им держаться в крепости возможно тверже и на его приказания, объявленные во всеуслышание, не обращать внимания - коварно племя персов и с самого начала жизнь его воплощение хитрости, тщеславия и высокомерия! 2. Так как в это время возвращение его в свое государство задерживалось, он пытался отправиться ко двору ромейского императора. Узнав о таком стремлении Хосрова, император Маврикий своим царским письмом воспрепятствовал прибытию к нему Хосрова. Не заботясь о внешнем выражении почета, но стремясь упрочить для Хосрова то, что в будущем могло бы быть для него полезным, он считал, что Хосрову не следует уходить далеко от персидского государства, чтобы Варам не мог крепко утвердиться там в своих попытках узурпации. 3. С наступлением весны21 Хосров отправил к императору послов. На третий день, как это полагается по царскому обычаю, созвав собрание, император принял публично поклонение от послов. Когда в собрании наступила полная тишина и государь дал разрешение персам выступить и изложить свою речь, то знатнейший из послов, сопровождая свою речь обильными слезами и этим желая добиться от императора жалости, начал с таких слов: