История альбигойцев и их времени

Ему дали знать, что тулузское войско наступает. Прошло несколько часов, и он сам увидел знамена, доспехи и оружие тулузских альбигойцев. Он был отделен от неприятеля и от своих Гаронной. Как нарочно, поднялся сильный ветер; река закипела. Монфор порывался кинуться в волны, братья, сыновья и свита удерживали его. Но препятствия в тот момент для него были ничтожны. На мольбы удерживавших его он пригрозил мечом.

— Я должен спасти их, они гибнут за меня. Если же я погибну — значит так угодно Богу! — воскликнул Монфор и, дав шпоры своему коню, опрокинул Гюи, перескочил через него и ринулся в ревущие и кипящие волны.

Началась борьба между рекой и героем-всадником. Неукротимая стихия оспаривала победу у человека и часто, как бы издеваясь над всеми его усилиями, увлекала на дно, волны скрывали его... После страшных для крестоносцев мгновений, в которые жизнь Симона висела на волоске, он достиг-таки цели, к несчастью альбигойцев. Крестоносцы наблюдали за борьбой своего вождя внимательно и с гробовым молчанием. Вдруг оглушительное ________! раздалось на противоположном берегу. Тяжелый конь, скользя, взбирался по покатому берегу. Он нес торжествовавшего всадника.

Пятеро рыцарей вышли вслед за ним. Восторг и крики долго не умолкали, они должны были грустно отозваться в сердцах жителей Мюрэ и Тулузы. Но альбигойские воины того и другого города были обмануты — они полагали, что крестоносцы нашли где-нибудь брод и тем заявляют свою радость; никому из них в голову не приходило, чтобы Монфор решился на переправу при таких условиях. Тулузцы поспешили отступить, а крестоносцы стали спокойно исправлять мост. Как только постоянная переправа была приготовлена, вся католическая армия появилась у стен Мюрэ. Это было в тот же вечер.

На следующее утро армия приготовилась к приступу, город был взят [4_26]. Монфор учредил в нем свою главную квартиру; из нее он стал тревожить соседнюю Тулузу Раймонда, у которого в руках только и оставались столица да замок Монтобан — за исключением их, вся тулузская область была покорена Монфором. Кроме нее французескому победителю в конце 1212 года принадлежали Альбижуа, Каркассон, Разес, Минервуа, Аженуа. Каркассон был назван столицей этого нового государства.

Стремясь покончить с графом Комминга, который после графов Тулузы и Фуа был единственно сильным противником, и дорожа временем, Симон сделал из Мюрэ экспедицию в его область. Ему содействовал в том епископ Комминга, который, прибыв в крестоносный лагерь, поднимал Монфора против своей непокорной паствы, настаивая на немедленной кампании. Епископ также хотел принять участие в экспедиции, но ему поручили сидеть в Мюрэ и укреплять город. Взятие города Сен-Годана в Комминге имело результатом то, что вся местная знать явилась к Монфору на поклон — альбигойство там было непрочно. Местные бароны радовались возможности получить свои земли от Монфора обратно.

Вернувшись из Гаскони, Симон усилил свои операции против Тулузы; его отряды часто появлялись у самых ворот города. Нельзя было знать, откуда ожидать его. Тут нападал изменник Балдуин, там — Гюи Монфор, здесь внезапно являлся сам Симон, всегда неодолимый, которого боялись альбигойцы и который наводил на них ужас. Граф Раймонд утомился в этой блокаде. Положение его, столь безысходное, столь мучительное, выводило его из себя. Он решился наконец прибегнуть к последней мере, о которой думал давно и которая, как ему казалось, принесет лангедокцам победу.

В октябре 1212 года граф Раймонд Тулузский со свитой галантных баронов ехал по направлению к Пиренеям. Он пробирался в Арагон — просить прямой помощи у короля дона Педро. Тогда же пышный кортеж выехал из Тулузы по направлению к нижним Альпам. Это было торжественное посольство к папе Иннокентию с последними объяснениями тулузцев.

И тогда же новый могущественный повелитель Юга граф де Монфор созывал своих верных друзей и союзников, светских рыцарей и духовных прелатов, а также усмиренных баронов провансальских в город Памьер.

Памьерские постановления

Здесь предстояло дать прочную административную организацию завоеванию, предстояло закрепить за собой все отнятое от законного графа и распорядиться добычей. Симон не был настолько государственным человеком, чтобы в тех политических идеях, которые он спешил осуществить теперь, быть способным следовать новому духу, начинавшему тогда веять во Франции. Монфор далеко не обладал преобразовательным гением своего государя Филиппа Августа. Он действовал в духе средних веков, воплощая общий государственный идеал своего времени.

Тем не менее акты, составленные на этом собрании, весьма важны. Памьерские ордонансы и статуты 1212 года — важнейшие из правовых памятников средних веков. То был новый кодекс Юга, некоторое обновление феодальной, государственной и социальной жизни Лангедока, и потому эти любопытные документы должны привлечь наше особенное внимание.