История Андрея Петрова

Тяжело дыша и спотыкаясь, Петров удирал от кинувшегося за ним обидчика по заснеженной улице, полной задумчивых пешеходов и все еще горящих после Нового года рекламных вывесок. Тяжелое дыхание превращалось в частые отрывистые вдохи-выдохи, стягивающие горло, как канатом. Пробежав метров сто и обернувшись, Андрей понял, что огромный мужик, похожий на Конана из старых американских фильмов, прилично отстал, отдышался и перешел на быстрый шаг. В такие моменты он проклинал свой скромный образ жизни и клялся, что завтра же купит дорогую иномарку и будет ездить с видом напыщенного индюка, как принято передвигаться на таких машинах в больших городах.

Он откашлялся, прошел пару кварталов, подождал минут двадцать, чтобы свести к минимуму шанс столкнуться с йети еще раз, и сел в троллейбус номер пять, исправно возивший его в редакцию родного журнала «Мой город». Издание это довольно молодое, но очень достойное, работали тут настоящие профессионалы, и здесь вполне прилично платили. Офис журнала располагался в самом центре города, в новом офисном помещении на 12-м этаже, с окнами в пол, быстрым Интернетом и прочими атрибутами зданий класса «А».

– Я же говорила, эта стерва его доведет! Это он из-за нее пить начал, – рассказывала страшную историю морального падения сына толстая женщина в красном шарфе и старом коричневом пальто. Всему виной, как понял Андрей из разговора двух пожилых сплетниц, была ее невестка, любившая крутить задом, вследствие чего ее сын сильно переживал и всячески нервничал, не забывая при этом напиваться в дым. Сплетни удивительно сближают людей, даже можно сказать, ничто так не сближает людей, как сплетни. В каждом троллейбусе в любом городе России идет нескончаемое ток-шоу наподобие тех идиотских историй, что обычно показывают в вечернее время, или в прайм-тайм как еще говорят, когда хотят показаться современными. Все эти передачи – продолжение жизни простых дураков, только на экране, поэтому нечего удивляться, почему подобные телевизионные постановки пользуются такой бешеной популярностью.

Петров слушал этот треп каждый день, но скорее поневоле, чем по естественному желанию, и никогда не понимал смысла этих дурацких бесед, да и вообще, как можно рассказывать свою жизнь в подробностях попутчику, который сойдет на следующей остановке и вы возможно вообще никогда не увидитесь?

– Следующая остановка «Проспект Космонавтов», – объявил водитель на весь вагон, да таким тоном, будто под этим выражением стоит подразумевать следующее: «Следующая остановка «Бар "Ангел", Аос-Анджелес, Калифорния». Андрей любил идиотничать и даже в свои тридцать пять мысленно коверкал всех, кто попадался под руку, независимо от того, серьезные вещи говорят люди или просто обсуждают погоду, которую, как известно, никто еще не научился предугадывать хотя бы на пятьдесят один процент. Он встал, держась за поручни, прошел к дверям посередине вагона и начал считать до тридцати. Под ногами было слышно, как огромные колеса старого троллейбуса жуют свежий февральский снег, мирно поскрипывая, намекая на скорый покой в каком-нибудь депо. Андрей спрыгнул со второй ступеньки, приземлился в кашу из грязи и чуть подтаявшего снега и быстро зашагал в сторону офиса. Наверное, именно такая походка и называется пружинистой, сказал себе Андрей, мысленно оценивая себя со стороны. Он прошел по скользкому бордюру, как когда-то любил делать в школе, спрыгнул и улыбнулся проходящей мимо девушке с коляской, откуда выглядывала укутанная в огромный шарф голова размером с яблоко с будто нарисованными на ней глазами и двумя полосками, отвечающими за лини рта. От девушки веяло тонким фруктовым ароматом, шлейф которого тянулся до самого кабинета, да и вообще сопровождал молодого человека весь день.