История Англии

Когда об этом стало известно королю Генриху, то он посчитал, что теперь избавился на время от половины своих воинских забот и вскоре ощутил в себе большую уверенность в делах против той половины, что еще оставалась. Собрав войска, которые находились у него на жаловании, а также и многих других, которые, как он рассчитывал, не должны были бросить его в опасности, он отправил посланцев к королю Франции, который уже потратил большую часть лета на осаду Вернея, и уже надеялся вскоре завладеть ею, с предложением о том, что он должен либо снять осаду, либо приготовиться в назначенный день к сражению в открытом поле. Вначале французы (которые по своей природе жестоки и высокомерны, особенно, когда они видят себя превосходящими в численности и лучше подготовленными к войне) насмеялись над его посланием, думая, что он не решить выступить против них. Но когда им стало известно, что он бесстрашно приближается вместе со своими воинами, которых насчитывается великое множество, тогда они, впервые стали подозревать, что он может попытаться совершить что-нибудь решительное. Их король немедленно собрал своих ноблей и совещался с ними о войне, а затем послал епископа и аббата встретить короля Англии и узнать из его собственных уст, приближается ли он действительно для сражения, а тем временем приготовил к такому случаю свои войска. И вот, те, кто был послан, встретили короля полностью вооруженного, следующим, вместе с несколькими сопровождающими, в нескольких фарлонгах (фарлонг — одна восьмая мили) впереди своей армии. Он казался полностью уверенным в себе и отдавал какие-то распоряжения, я уж не знаю какие. Когда они сказали ему, что король Франции желал бы получить заверения относительно сражения, он сказал с жестким выражением лица и грозным голосом: "Уходите и скажите своему королю, что, как вы сами можете видеть, я готов". И когда они поспешно вернулись и описали свирепость и решимость государя, который быстро приближался, король Франции и его нобли держали совет, и было решено, что пока они должны отступить и умерить свои притязания, чтобы в будущем быть способными сражаться за наследие своих отцов. Таким образом, они оставили свой лагерь и вместе со своими огромными силами, отступили во Францию, однако будучи в полном вооружении и в порядке так, чтобы это не могло показаться бегством. И так, те, кто только что перед этим, свирепостью своего духа и неистовой хвастливостью своих слов казались подобными львам, внезапно в своем отступлении и бегстве оказались похожими на нищих.

Однако, король Англии был доволен позорным бегством своих надменных врагов и не желал следовать за ними и преследовать их в их отступлении, но повернул свою армию в сторону, чтобы разграбить вражеский лагерь, и он с радостной торжественностью вступил в город, и поздравил людей, которые там отважно сражались. В лагере было найдено изобилие зерна, вина и припасов, вместе с различным добром, которое враги, будучи неспособными унести с собой, оставили в своем поспешном бегстве.

Глава 29. О тех, кто был взят в Доле (Dol).

Хотя внешние враги Генриха, такие как король Франции и граф Фландрии, чье могущество было очень велико, были таким образом, с Божьей помощью, отражены, но его враги дома, ни в коем случае не успокоились. Многие из них собрались вместе по предварительному сговору, и захватили город Дол, который по праву принадлежит Бретани, хотя и находится в пределах границ Нормандии. Узнав об этом, брабантцы, находившиеся на королевской службе, быстро пришли под этот город и пошли на штурм, после чего множество мятежников бежало внутрь города, который вскоре также был взят, и они были вынуждены отступить внутрь тесных пределов замка. Когда они были, таким образом, заперты, королю, который находился в Руане, с наивозможной быстротой послали об этом донесение. Он, забыв про еду и сон, все время меняя лошадей, пересек большую часть страны и прибыл так быстро, что казалось, что он летел по воздуху. И когда он приступил к осаде замка, то множество находившихся там людей, не вынося тягости осады, стали умолять его о милосердии. Король согласился даровать им свободу и сохранить их члены, но после сдачи замка приказал взять под стражу всех обнаруженных там знатных пленников, и граф Честерский, и Ральф де Фужер, вместе с еще примерно сотней других ноблей, попали, по Божьему промыслу, в лапы к королю, на которого они нападали со столь ярой ненавистью. Однако, он обошелся с ними с гораздо большим милосердием, чем они того заслуживали. Хотя он некоторое время и продержал их в оковах, но два вышеупомянутых нобля, которые были самыми видными из пленников, дав удовлетворение королю в том, что впредь они будут соблюдать свою верность, получили свободу. В этом деле милосердием столь великого государя по отношению к самым предательским изменникам и к самым заклятым врагам, можно, без сомнения, только восхищаться и одобрять.