История Англии

4. Когда читаешь «Беовульф» или фрагменты других англосаксонских поэм, прежде всего поражает их меланхолическая тональность. Пустынные, скорбные пейзажи: скалы и топи. В «холодных течениях и ужасных пучинах» обитают ужасные чудовища. «Чтобы нарисовать эти мощные картины, с унынием северной природы должно было сотрудничать мрачное воображение». Это произведение народа, жившего во враждебном окружении. Но всякий раз, когда поэт говорит о море, он восхитителен. Есть в «Беовульфе» описания, достойные величайших эпических поэтов: отправление воинов в морской поход, похожие на птиц корабли с покрытыми пеной шеями или сверкающие береговые утесы и гигантские горные отроги в момент их прибытия… Но никогда англосаксонский поэт не достигает безмятежности Гомера. В «Илиаде» на равнине горят многочисленные погребальные костры; в «Беовульфе» на мертвечину набрасываются вороны и орлы. Можно догадаться, что в этих лишенных солнца душах вместе с благородными порывами уживалось и некоторое потворство чувству ужасного. Однако это общество гораздо утонченнее, чем общество описанной Тацитом Германии. Ничего общего с англосаксонской «демократией», которую вообразили себе некоторые английские историки XIX в. В мире Беовульфа на переднем плане король и его воины. Чертоги властителей полнятся престолами, драпировками, золотыми украшениями. Король всемогущ, правда при условии, что сохранит поддержку своих дружинников. По отношению к ним он щедр: одаривает их землями, осыпает дарами. У каждого человека в поэмах есть свой господин, которому он обязан хранить верность, а тот за это должен отправиться в чужие земли. Более всего достойны презрения предатель и изменник. Жены вождей уважаемы, всегда присутствуют на пирах. Но любовь тут серьезна, лишена веселости; «в этой древней поэзии нет никаких любовных песен; любовь тут не забава и не сладострастие, но обет и преданность».

5. Весьма справедливо сближали англосаксонские поэмы с гомеровскими. В самом деле, и те и другие представляют черты того, что можно назвать героическими веками. В совершенно примитивных обществах самыми сильными связями были родовые и племенные. Именно род каждого человека должен был добиться мщения за него и отвечал за его проступки. В героических обществах родовые связи постепенно ослабевают. Человек освобождается от племени. Избавленный от гнетущего его страха перед силами природы, он перестает сдерживать свое стремление к могуществу. Над политическими соображениями одерживают верх личные страсти. Это время поединков, войн ради чести. Однако, поскольку любое общество стремится приобрести власть над индивидом, формируются новые узы – на сей раз с помощью верности и дружбы. Герою ни в чем не свойственна умеренность, но он отважен и верен. Это придает определенную красоту характерам, в которых христианский моралист найдет элементы настоящего благородства. Вскоре герой станет проявлять свою щедрость по отношению к Церкви. Благочестивый король раздает земли епископам, монастырям. Остается, очевидно, еще смирить необузданность или же направить ее на достижение праведных целей. В XIII в., объединившем с героическими страстями христианское смирение и целомудрие, появится тип, которого древность не знала: рыцарь. Беовульф – уже почти христианский рыцарь. Его кончина – это кончина Ланселота. Изучая восхитительную фигуру короля Альфреда, мы увидим лучшее из того, что может произвести сплав римской цивилизации, варварской чести и христианской морали.

Пенни короля Оффы. VIII в.

IX. Вторжения данов и их последствия

1. В 787 г. «Англосаксонская хроника» впервые описывает появление в Англии людей с Севера, приплывших на трех кораблях «из страны воров». Рив ближайшей деревни, не зная, кем были эти люди, выехал к ним на лошади, как повелевал ему долг, и был убит. За этим убийством последовали шесть лет молчания, а потом, начиная с 793 г., почти все ежегодные краткие записи хроники содержат рассказ о каком-нибудь неожиданном налете «язычников». То они ограбили монастырь и истребили монахов, то «полчища язычников подвергли опустошению земли нортумбрийцев». Порой хронист с удовольствием отмечает, что некоторые из кораблей язычников оказались разбиты яростью моря, их гребцы утонули, а уцелевшие, что добрались до берега, были умерщвлены. Мало-помалу размеры вражеских флотов возрастают. В 851 г. «язычники впервые перезимовали на острове Танет; в том же году они на трех сотнях кораблей вошли в устье Темзы и попытались взять приступом Кентербери и Лондон». В последующие годы «язычники» названы их настоящим именем – это даны, то есть датчане, и хроники теперь говорят только о действиях «Армии», или даже «Великой армии», то есть войска людей с Севера, порой достигающего 10 тыс. человек.

Драккар викингов. Миниатюра. XI в.