История Англии для юных

Мне думается, Этельред Неразумный вздохнул с облегчением, избавившись от этого пресвятого святого. Но, предоставленный самому себе, он оказался королем очень слабым, и его правление принесло стране только позор и поражения. Неугомонные датчане под предводительством принца датского Свена, изгнанного отцом из Дании, опять приплыли в Англию и принялись грабить большие города. Этельред попытался откупиться от них деньгами, но чем больше он отдавал, тем ненасытнее становились викинги. Сначала они потребовали десять тысяч фунтов, через год — шестнадцать тысяч фунтов, еще через год — двадцать тысяч фунтов. А страдал от этого несчастный английский народ, задавленный непосильными податями. Поняв, наконец, что с датчанами ему не сладить, Этельред решил, что самый лучший выход — взять в жены девушку из какого-нибудь могущественного рода, который поможет ему своим войском. И вот в 1002 году от Рождества Христова он женился на сестре герцога Нормандского Эмме, прозванной Цветком Нормандии.

В это время совершено было такое страшное дело, какого ни прежде, ни потом не знала английская земля. Тринадцатого ноября по тайному указу короля, разосланному по городам и селам, саксы вооружились и перебили всех датчан, живших с ними по соседству. Никто не уцелел — ни старые, ни юные, ни сильные мужчины, ни слабые женщины, ни грудные детки. Конечно, среди датчан было немало дурных людей, которые продолжали творить зло, оскорбляли англичан своей наглостью и заносчивостью, унижали их жен и дочерей. Но было среди них и множество мирных христиан, давно породнившихся и сроднившихся с местными жителями. И всех их перерезали. Не пощадили даже Гунгильду, сестру короля датского, которая досталась в жены английскому лорду. Ее мужа и младенца убили у нее на глазах, и только потом разделались с ней самой.

Король викингов, услыхав об этой кровавой расправе, воспылал гневом и поклялся жестоко отомстить. Он собрал войско и снарядил флот, каких Англия еще не видывала. Не было в том войске ни невольников, ни стариков, одни лишь свободные сыновья свободных людей, каждый во цвете лет. И все они дали Клятву отплатить своим недругам за зверскую резню, в которой огнем и мечом были истреблены их братья и сестры вместе с милыми чадами. И вот мощные корабли викингов под флагами морских царей показались у берегов Англии. Золотые орлы, вороны, драконы, дельфины, хищные звери грозно взирали с их носов, резавших водную гладь словно клинками, и их устрашающие лики отражались в сверкающих щитах, которыми были увешаны борта. Штандарт короля датского развевался над ярко раскрашенным кораблем в форме могучего змея. И разъяренный король молил родных богов отступиться от него, если его змей не вонзит своих когтей в сердце Англии.

И он вонзил их глубоко. Огромное войско, высадившись близ Эксетера, шло вперед, оставляя за собой пустыню. Датчане втыкали свои копья в землю и бросали их в реки в знак того, что остров принадлежит им. И в каждом селении, в память о той жуткой ноябрьской ночи, когда были перерезаны их соотечественники, завоеватели заставили саксов готовить для них богатое угощение, а потом, наевшись, навеселившись и осушив кубки за погибель Англии, обнажали мечи и расправлялись с бывшими хозяевами. Так датчане бесчинствовали шесть долгих лет. Они жгли скирды, амбары, хлева, мельницы, житницы. Убивали в полях пахарей, не давая им обсеять землю. Страну поразил голод. На месте цветущих городов лежали груды дымящихся развалин. В довершение несчастья английская армия разбежалась. Этельреда Неразумного покинули даже его приближенные. Захватив множество английских кораблей, они стали промышлять разбоем у собственных берегов и с помощью бури сгубили почти весь английский флот.

В то злосчастное время лишь один достойный человек сохранил верность отечеству и своему слабому королю. Это был священник, и притом храбрый. Двадцать дней архиепископ Кентерберийский удерживал город, осажденный датчанами. А когда предатель открыл городские ворота и впустил врагов, архиепископа заковали в цепи и потребовали с него выкуп.

— Моя жизнь не стоит того, чтобы за нее платил разоренный народ. Поступайте со мной как знаете! — сказал архиепископ.

И он твердо стоял на своем, повторяя, что не желает покупать свободу на деньги нищих.

Наконец датчанам надоело его упрямство, и они, напившись пьяные, велели привести священника в залу, где шло веселье.

— Эй, епископ, — сказали они, — нам нужно золото!

Архиепископ огляделся и увидел целое море свирепых лиц и всклокоченных бород, вздыбившееся у стен, где люди влезли на столы и скамьи, чтобы смотреть через головы своих товарищей. Тут он понял, что час его пробил.

— У меня нет золота, — ответил он.

— Добудь его, епископ, — прогремел мощный хор голосов.

— Я же сказал — нет.