История Англии (ЛП)

Еще новый король искусно убедил епископа Дархэма, который, как он полагал, был богат, выкупить для себя провинцию его собственное епископства, так чтобы он мог быть одновременно и епископом и графом этой провинции, присоединив графство к епископству. При исполнении этого дела подумайте о проницательности короля при изъятии епископских денег и о неумеренной амбиции старого епископа престола, который был известен исключительным богатством, и которого все же не удержал его возраст. И кто не подумал об этой пророческой фразе, произнесенной пророком Господа: "Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю" (Исайя, 5, 8), когда он присоединил графство к епископству, не взвесив, что было больше. Так, для покупки графства он дал королю то, что накопил для похода в Иерусалим, и все, что он смог сгрести со своего престола. Король, прославившийся в сделках такого рода, шутливо сказал: "Я чудесный работник, ибо из старого епископа я сделал нового графа". Но когда епископ, таким образом, лишил сам себя денег, которые предназначал святому паломничеству во имя Христа, а затем стал думать о том, как бы отменить клятву, которую он принес Всемогущему Богу при торжественном принятии креста, и поскольку он не мог сказать римскому понтифику через своих посланников "я купил графство и потому я не могу отправиться в Иерусалим, поэтому я умоляю тебя простить меня", — что он, действительно и мог бы сказать правдиво, но он стал говорить о своем преклонном возрасте и утверждать, что не пригоден для столь трудного паломничества. Будучи, таким образом, предоставлен своей собственной совести, он вслед за этим слабо и непочтительно выбросил знак преданности Господу и остался во владении той драгоценной жемчужиной, которую выискал у короля, и за которую отдал так много. Однако, это — не прочное владение, но в силу времени и обстоятельств — краткое и преходящее.

Однако, этот король, с таким же искусством, как он истощил мешки этого епископа, также соблазнил и многих других, чтобы те соперничали друг с другом потоками своих денег при покупке каких-нибудь почестей, либо привилегий, либо государственных должностей и даже при покупке королевского имущества. Таким образом, чтобы отбыть пораньше, он растрачивал свою собственность, как будто бы и не имел никакого намерения возвращаться, и когда с фамильярной смелостью он был обвинен в этом своими друзьями, то он на это ответил: "Я продал бы еще и Лондон, если бы нашел подходящего покупателя". Наконец, среди этих распродаж он, казалось, потерял свою рассудительность, и по этой причине, многие люди покупали с более свободной душой, поскольку думали, что он никогда не вернется в свою страну, ведь, как говорили, он уже был сломленным и вялым из-за того, что преждевременного и чрезмерно много употреблял оружия, к чему он предавался сверх всякого благоразумия, начиная с самой юности. Поэтому и казалось вероятным, что он будет быстро истощен трудами Восточного похода. Другие говорили, что его организм был настолько испорчен и истощен приступами лихорадки, которую он переносил в течении долгого времени, что он не сможет долго просуществовать при такой беспорядочной жизни, и особенно находясь в гуще столь великих трудов. Доводом в пользу этой точки зрения явился несколько неподходящий симптом, который проявился у него, вместе с бледностью лица и опухлостью его конечностей. Другие даже говорили, что у него было более сотни кровопусканий, что сказывалось на его дурном настроении. Таковы были сообщения касающиеся короля, которые влетали в уши и выходили через уста почти всех людей, и его нескромные и неумеренные пожертвования и распродажи придавали им правдивость, и как будто бы поняв, что вскоре закончит свою деятельность, он очень мало заботился о королевстве, раз он делил его или распоряжался им подобным образом. Но позже было ясно видно, с каким тонким искусством он все это проделал, притворяясь только для того, чтобы осушить мешки всех тех, кто казался ему богатым.

Пробыв несколько месяцев в Англии, он оставил управление своему канцлеру, епископу Илийскому, и переправился в Нормандию перед рождественскими торжествами. Почти все люди гневались на него, видя как такой благородный король, собираясь в дальние страны, покидает свое королевство без проведения какой-нибудь торжественной церемонии, и при своем отъезде проявляет меньше заботы, чем при своем приезде, без совета и согласия ноблей, передав дела человеку, который был иностранцем неясного происхождения, и чье искусство и верность не были еще достаточно испытаны. Но как они, справедливо или нет, недооценивали это назначение, стало ясно видно из последовавших событий.

Глава 6. О некоем чуде, которое в это время наблюдали в воздухе.