История Англии от Чосера до королевы Виктории

Кролики во многих частях средневековой Англии были бичом, и повсюду, за исключением заповедников, все классы общества ловили их сетями и выгоняли из норок. Ловить и есть небольших птиц, таких, как дрозды и жаворонки, в те времена было так же принято на Британских островах, как еще и сейчас на европейском континенте; их в большом количестве ловили при помощи веток, обмазанных птичьим клеем, и сетями; этим занимались крестьяне и сельские дворяне ради спорта. Но больше всего радовалось сердце крестьянина в тех случаях, когда ему удавалось тайком убить для своего котелка одну из миллионов привилегированных птиц из господского голубятника, назначение которого состояло в том, чтобы на крестьянском зерне выращивать откормленную птицу, пока она не будет пригодна для стола лорда [12]. К тому же в речках и в озерах водилась форель, а в прудах господских усадеб и аббатств – огромные щуки. О чосеровском Франклине мы читаем:

Все в доме ломилось от яств и питья,
Тонких блюд, что душа пожелает твоя,
И от каждого времени года плоды
Выбирал он по вкусу для сладкой еды.
Куропаток он жирных по клеткам держал,
Много щук и лещей по прудам размножал.

Большая часть жизни джентри протекала на охоте верхом, с борзыми за красным зверем или с соколами; они охотились за фазанами, куропатками и цаплями или по ночам подстерегали добычу у сетей, расставленных на лисиц и барсуков. Такие виды полевого спорта и участие в турнирах перед собранием дам были более легкими сторонами в их жизни; более серьезными были военные походы за границу, а у себя в стране – участие в судебных разбирательствах, в политической жизни страны и служба в местной администрации.

Некоторые из наших современных городских жителей вследствие самообольщающей иллюзии считают, что их предки нисколько не заботились о красоте вокруг них, потому что привыкли к тому, что видели и слышали, находясь на лоне природы как в рабочие дни, так и в дни отдыха. Несомненно, среди них были такие, которые так же мало обращали внимания на красоту природы, как и современные обыватели.

Но поэзия времен Чосера и Ленгленда показывает нам, что не все они были безразличны к красоте. Ниже, в «аллитерационной» поэме середины XIV столетия, приведен рассказ браконьера об утренней заре в лесу:

Когда майское время услад настает
Или мягкое, теплое лето придет,
На охоту стремлюся в лесную я тень,
Где, быть может, мне встретятся лань и олень.
Божий день лучезарно на небе горит,
Близ меня ручеек под травою звенит,
Бережок, словно в звездах, цветами одет,
Здесь и мята растет, и цветок первоцвет.
Маргаритки горят своей влажной красой,
Как и ветви, бутоны одеты росой,
И туманы вокруг меня мягко встают,
И в прибрежье дрозды свои песни поют,
И кукушка и горлица в чаще ветвей,
Как и каждая птица, стремится сильней
Спеть в восторге, что ночи уж минула тень
И что снова вернулся ликующий день.
Робко прячутся лань и олень на горах,
И лисица с хорьком схоронились в норах,
Там, где изгородь, зайчик прижался к траве,
Глядь, вскочил и пропал под землею в норе.

Наконец, появляется олень с огромными рогами. Поэт с самострелом в руке смотрит на него:

Вот выходит олень и, прижавшись к кустам,
Настороженно смотрит по сторонам,
А затем начинает спокойно пастись.
Тут я взял самострел: нет, ему не спастись –
Прямо в сердце стрелой ему метко попал,
И он рухнул на землю – убит наповал.

Затем поэт прячет убитого оленя, чтобы охранник не мог его найти.