История ансамбля "Битлз"

Родители не разделяли восторгов молодых музыкантов. В Гамбурге было много такого, что крайне шокировало традиционно строгих англичан. А о Репербане говорили только шепотом. Мона Бест, правда, полностью полагалась на скромность и серьезность сына. Луиза Харрисон тоже не боялась, что ее младший сын пустится на чужбине во все тяжкие: он ведь был совсем маленьким. Что касается Милли Сатклифф, то вопрос о поездке дома не обсуждался: Стюарт просто поставил ее в известность. Он, правда, сам сначала не очень хотел ехать, но Джон уговорил его. Стюарт был рад помочь другу. Хуже дела обстояли у Пола. Он давно уже запустил занятия в Ливерпульском институте. В этом году он сдал только один экзамен по программе средней школы и по настоянию отца остался еще на год в промежуточном классе, чтобы подтянуться и попытаться сдать английский язык и гуманитарные дисциплины на повышенном уровне (Экзамены на получение аттестата об общем образовании сдаются в английской школе по разным программам: 1) на обычном уровне по окончании 5 класса; 2) на повышенном и на стипендиальном уровнях по окончании 6 класса),— отец все еще мечтал, что сын поступит в педагогический колледж. Сам Пол поначалу хотел вообще бросить школу, но сообразил, что если пойдет работать, то не сможет столько времени уделять музыке. И вот как раз сейчас должны были начаться экзамены. Отец и слышать не хотел о Гамбурге. Полу пришлось пригласить для переговоров Аллана Уильямса, и Джим в конце концов дал согласие.

Сложнее всего было уговорить Мими. Она и без того переживала, что Джон бросил колледж, бесконечно куда-то убегает из дома, пишет дурацкие песенки и не занимается ничем путным. Она считала, что «безнравственный» город Гамбург окончательно погубит ее племянника. Джон не мог соблазнить Мими даже перспективой получения хороших денег. Наконец Мими сдалась, и Джон в знак примирения сказал: «Ведь это здорово, Мими. У меня будет 100 фунтов в неделю».

В августе 1960 года пятеро молодых музыкантов, а с ними Аллан Уильямс, его жена, брат жены и знакомый гамбургский менеджер погрузились в автофургон Аллана. На боку фургона было выведено крупными буквами: «BEATLES». Музыканты были в черных свитерах, джинсах и теннисных туфлях, а в багаже находились новые сценические костюмы: пиджаки в клетку, невероятно обуженные черные брюки, белые рубашки с узкими черными галстучками и несколько пар теннисных туфель.

Гамбург в те годы был как бы немецким Ливерпулем. Такая же агломерация близлежащих городов, такой же многонациональный международный порт, такие же портовые сооружения, такой же тоннель под рекой, такая же крупная судоходная компания, обслуживающая линию Гамбург — Нью-Йорк. Только в Гамбурге уже не было следов войны, магазины были переполнены товарами, люди красиво одеты, дома восстановлены.

В Гамбурге их встретил сам Кошмидер. Он повел их в «Кайзеркеллер», и клуб им понравился. Стены помещения были разрисованы сценами из жизни островитян южных морей и океанов, ложи были сделаны в виде гондол, а вместо столиков стояли бочки. Но играть их определили в маленький стрип-клуб «Индра».

Разместились они в крохотных каморках над экраном кинотеатра «Бэмби». С утра до вечера в «Бэмби» шли старые боевики с пальбой, грохотом, криками. Кровать была одна, одеяла вообще отсутствовали, а умываться можно было только в туалете в фойе кинотеатра.

Первое выступление в «Индре» было явно неудачным. Народу собралось мало, но на музыкантов, тем не менее, никто не обращал внимания. Моряки, проститутки, какие-то непонятные типы пили, шумели, занимались своими делами. И ребята растерялись, скисли, играли вяло, пели вполголоса. Аллан Уильямс и Бруно Кошмидер были недовольны: «Надо делать настоящее шоу!» Необходимо было срочно что-то придумывать, чтобы завоевать эту аудиторию.

Здесь никто не знал английского языка, значит, надо было что-то спеть на немецком. Но Джон немецкого совсем не знал. Пол учил его в школе и порядком забыл. Однако он одолел популярную немецкую песенку «Деревянное сердце», и слушатели пришли в восторг.

Еще одна проблема требовала срочного решения. В их репертуаре было не более 30 песен, а играть приходилось семь часов подряд. Джон нашел выход: пороть всякую чепуху под музыку, а музыку повторять по нескольку раз. Это тоже понравилось. По городу поползли слухи о ливерпульцах, в клуб стал собираться народ. Появились поклонники, которые приходили уже регулярно. Их обязательно нужно было удержать. Учить новые песни и репетировать не было времени, а если играть одно и то же, можно наскучить слушателям.