История астрономии. Великие открытия с древности до Средневековья

Свое вдохновение в странной попытке сделать из Платона предшественника Коперника Группе черпал в известной истории, которую рассказывает Плутарх в двух из своих сочинений, о том, что в старости у Платона существенно изменились взгляды на устройство мира. Но это утверждение при внимательном рассмотрении не поддерживает теорию Группе. В своем жизнеописании Нумы (гл. 11) Плутарх излагает пифагорейское учение о движении Земли вокруг центрального огня и добавляет: «Так же, говорят, судил в старости о Земле и Платон: он пришел к мысли, что Земля занимает стороннее положение, тогда как срединное и главенствующее место подобает другому, более совершенному телу»[76]. Можно ли сказать яснее, что Платон склонялся к учению Филолая, и есть ли в этом отрывке хоть малейший намек на то, что в центре всего находится Солнце? Другое место, в котором Плутарх ссылается на преклонные годы Платона, – это где он рассматривает неясный отрывок из «Тимея». Упомянув, что Аристарх и Селевк учили вращению Земли, он продолжает: «Феофраст утверждает, что Платон в старости раскаялся в том, что отдал Земле центральное место во Вселенной, которое ей не принадлежало». Это утверждение еще туманнее применительно к тому, что Платон на самом деле считал в свои преклонные годы, но, с другой стороны, оно говорит нам, на кого Плутарх ссылался как на авторитет. От Диогена (V, 50) мы знаем, что Феофраст, ученик Аристотеля, написал труд по истории астрономии в шести томах, и, несомненно, именно его и цитирует Плутарх. Но Феофраст жил задолго до Аристарха и Селевка, так что он не мог упоминать взгляды Платона в связи с ними. Но этого не делает и Плутарх, ибо что было бы естественнее для него, чем добавить, что Платон поместил Солнце в то место, которое до сих пор отдавали Земле? Эти два утверждения в жизнеописании Нумы и в «Платоновских вопросах» полностью согласуются друг с другом и, вероятно, основаны на хорошо известном факте, что Платон, который всегда был несколько эклектичным в своих взглядах на природу, в последние годы жизни не раз склонялся к воззрениям пифагорейцев. Взглянем, например, за заключительные главы «Тимея», где он рассматривает учение о переселении душ. Даже в «Пире» (с. 190), написанном, безусловно, гораздо раньше, мы находим намеки на Филолаеву систему, хоть и в шутливой форме[77]. Весьма вероятно, что некоторые последователи Платона пошли дальше в том же направлении; во всяком случае, от Аристотеля мы знаем, что некоторые его современники, не бывшие пифагорейцами, тем не менее верили в центральный огонь, так как он говорит («О небе», II, 13, с. 293 а): «Да и многие другие согласятся, что Земле не следует придавать центрального местоположения, заключая о достоверном не на основании наблюдаемых фактов, а скорее на основании умозрительных рассуждений . По их мнению, наиболее ценному [телу] надлежит занимать наиболее ценное место; огонь превосходит по ценности землю…» Так как Аристотель говорит в настоящем времени, он должен иметь в виду людей еще живущих, а начало предложения показывает, что они не относятся к пифагорейцам. Между академией и аристотеликами были довольно холодные отношения, поэтому все указывает на то, что Феофраст перепутал Платона с теми платониками, которые более-менее признали систему Филолая и которые, быть может, ради собственного оправдания распространяли слух, что и Платон поступил так же.

Однако идею, что Платон в последние годы жизни действительно стал приверженцем Филолая, невозможно поддержать всерьез. Мы уже говорили выше, что «Законы» – это последний труд, который закончил Платон при жизни, но продолжение «Законов» увидело свет лишь после его смерти, опубликованное Филиппом Опунтским, учеником Платона, автором трудов о расстояниях до Солнца и Луны, затмениях и других астрономических вопросах, из которых ни один не сохранился. Хотя весьма маловероятно, что «Послезаконие» написано Платоном, этот короткий трактат во всяком случае был опубликован его преданным учеником Филиппом и излагает всецело платоновские идеи. И там нет ни слова, которое бы противоречило обычной геоцентрической системе, ни какого-то фрагмента, который можно было бы повернуть или выкрутить так, чтобы он намекал или на вращение Земли, или на гелиоцентрическое движение, или на систему Филолая. На небесах есть восемь сил, четвертая и пятая силы (Венера и Меркурий) почти равны по скорости Солнцу, а восьмой кругооборот вернее всего можно было бы назвать вышним миром , который движется в противоположном направлении ко всем перечисленным и не ведет их за собой, «как могло бы показаться людям, мало во всем этом сведущим. Однако необходимо высказать то, о чем у нас имеется достаточно сведений» (987 b). Здесь мы опять видим опровержение старого ионийского понятия, что планеты не движутся по орбитам, а всего лишь более или менее увлекаются ежедневным вращением небес, однако у нас нет ни одного свидетельства того, что Платон в старости придерживался каких-либо новых взглядов на мироздание.