История Авиации 2000 06

Что бы там не писали немцы, 17-я армия в Крыму потерпела жестокое поражение. Обычно наши бывшие противники повторяют одни и те же цифры: в Крыму на начало апреля было 229-235 тысяч солдат, морем эвакуировались 130 тысяч и еще 21.457 воздухом, следовательно потери составили около 80 тысяч – чуть более трети. Казалось бы все сходится, но при более пристальном рассмотрении вся эта «бухгалтерия» трещит по швам. Во-первых, выясняется, что в число эвакуированных морем оказались включены 11.358 гражданских лиц и 4260 военнопленных, которых к военнослужащим 17-й армии уж никак не отнесешь. Во-вторых, А.Хильгрубер, Ю.Майстер и Ф.Руге скромно умолчали о том, что люди перевозились не только в Констанцу, но и в противоположном направлении. Только маршевые подразделения составили не менее 4 тысяч, кроме того самолеты доставили немалое число отпускников. Например 1 мая их прибыло 103 человека, а 2-го – 265. Если мы приблизительно определим эту категорию в три тысячи, то очевидно мало согрешим против истины. Все это увеличивает безвозвратные потери 17-й армии по меньшей мере до 100 – 105 тысяч. Таким образом, объявленная Ю.Майстером «невероятной» заявленная Совинформбюро цифра пленных солдат и офицеров противника за весь период боев в Крыму – 61.587 человек – отнюдь не вызывает удивления. По количеству пленных противников Крымская операция занимает четвертое место в войне (после Сталинградской, Минской и Ясско-Кишиневской операций; Берлинская и Пражская в силу своего особого положения в расчет не берутся). Здесь уместно заметить, что наши людские потери (17.754 человека безвозвратные и 67.065 санитарные) были гораздо меньше, чего нельзя сказать о потерях военной техники (171 танк и САУ, 521 орудие и миномет, 179 боевых самолетов ВВС Красной Армии и 90 ВВС ЧФ) 12* .

Подсчет потерь противника можно продолжить и дальше. Если к безвозвратным прибавить санитарные: 15.535 раненных, вывезенных морем и 16.387 воздухом, то получается, что 17-я армия потеряла до 60% своего личного состава. Учитывая, что из эвакуированных 39.944 (по другим данным 36.557, в т.ч. около 7 тысяч раненных) относилась к военнослужащим румынской армии, которые по признаниям самих немцев «были уже мало, на что годны», а еще 15.391 к категории «восточных добровольцев», то получается, что от армии осталось всего 50-55 тысяч немцев, способных держать оружие в руках. Из этого числа здоровые солдаты боевых подразделений вряд ли составляли более 7-10 тысяч человек. В подтверждение можно привести доклад генерала Хартмана, который в частности указал, что из состава 98-й пехотной дивизии в Румынии оказалось лишь около 600 человек (без раненых)! На начало апреля дивизия насчитывала около 12 тысяч, а на 10 мая – 3127 солдата. Кроме 73-й пд, сформированной фактически заново, поскольку ее штаб остался на Херсонесе, ни одна из пяти немецких дивизий 17-й армии не воссоздавалась. Комментарии, как говорится, излишни.

Вне всякого сомнения главные причины столь ужасающего разгрома заключались в ошибках немецкого Верховного командования, считавшего, что 17-я армия с успехом сможет в подражание 250-дневной советской обороне 1941-1942 гг. удерживать Севастополь в течение длительного времени, приковывая к себе массы советских войск. Этим мечтам было не суждено сбыться во- первых потому, что соотношение сил между нападающей и обороняющейся сторонами между 1941 и 1944 гг. явно изменилось не в пользу последней. Во-вторых, оборона любого ограниченного плацдарма требует постоянной большой подпитки свежими войсками и боеприпасами, и с этой точки зрения, полученные Енеке и Альмендингером 4 тыс. свежих солдат и мизерное количество орудий оказались лишь каплей в море. В- третьих, и командование группы армий, и генерал Енеке, реально оценивая обстановку (в первую очередь отсутствие требуемых резервов), больше думали о предлоге для скорейшей эвакуации, чем об упорной и фанатичной обороне. Енеке справедливо считал, что Севастополь нужно эвакуировать пока в руках немцев Сапун-гора и прилегающие высоты, а не тогда, когда весь клочок земли будет вдоль и поперек простреливаться огнем советских орудий. Загнанные упрямством Гитлера в критические условия, оставшиеся на Херсонесе немецкие штабы совершили в последние дни немало ошибок, что еще более усугубило трагедию.

И все-таки тяжело удержаться от вопроса: все ли было сделано для того, чтобы сорвать эвакуацию вражеских войск из Крыма и нанести им максимальные потери? Ответить на этот вопрос утвердительно, к сожалению, не получается.