История Авиации 2004 01

Неполный успех группы Казакова заставил командование дивизии повторить удар. В 16:47 с аэродрома Романовка вылетело девять Ил-4 с торпедами и еще один — для фотоконтроля. Группу вел помощник командира 4-го авиаполка майор Попович. Незадолго до 18 часов самолеты достигли мыса Казакова, где стояло уже хорошо нам знакомое судно-ловушка. Увидев его, командир первого звена капитан Василенко (тот самый, который в январе 43-го потопил у устья Сулины венгерский транспорт «Колошвар»), не дожидаясь приказа об атаке, рванул вперед. Из трех сброшенных торпед одна прошла под пароходом и взорвалась на берегу. Опытный ведущий, поняв, с чем он имеет дело, решил проследовать дальше на юг. Вскоре в поле зрения оказался транспорт, шедший в сопровождении «эсминца», в то время как на горизонте в направлении мыса Болтина просматривались дымы других пароходов. Отправив третье звено ещё дальше на юг, Попович возглавил атаку на конвой. На этот раз противник не дремал. «Эсминец», шедший головным, развернулся на 180” и пошел наперерез торпедоносцам. Попович приказал ведомым стрелять по транспорту, а сам решил атаковать «эсминец», тем более что в момент атаки он створился с судном. Сброс торпед произошел с дистанции 4–5 каб. Ведомые, машины которых оказались сильно повреждены зенитками, промахнулись и вскоре упали в море. Экипаж лейтенанта Громакова погиб, но экипаж лейтенанта Лазарева сумел выбраться на корейский берег и продержаться до прихода наших частей. Для японских зенитчиков это стало «пирровой победой» — практически одновременно торпеда Поповича разнесла фрегат № 82 (именно он находился в охранении конвоя) буквально на куски. За потопление корабля, оказавшегося наиболее крупной утратой императорского флота в советско-японской войне, указом от 14 сентября майору Поповичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Спустя 20 минут третье звено атаковало одиночное судно южнее мыса Болтин. Несмотря на отсутствие охранения, дистанция сброса оказалась довольно большой, и пароход без труда уклонился от всех торпед. Поскольку до наступления темноты оставалось не более полутора часов времени, от продолжения ударов командование дивизии отказалось.

Последующие четыре дня стали для тихоокеанских летчиков вынужденной передышкой, поскольку то районы аэродромов, то районы действий закрывались туманом и облачностью с высотой нижней кромки 100–300 м. Именно в период нелетной погоды наши десанты высадились в Юки, Расин и Сейсин, и если в первых двух портах все прошло «без сучка и задоринки», то в Сейсине, мало пострадавшем от бомбежек, высаженному вечером 13 августа десанту пришлось пережить массу неприятных моментов. Бой шел всю ночь, а также в течение 14-го и первой половины 15 августа. К середине этого дня, когда небо «распогодилось», центр города уже был взят десантниками, и боевые действия велись на окраинах. Резкий перелом в боевых действиях имел под собой и еще одну причину — капитуляцию Японии, о которой в полдень 15-го по радио объявил японский император. Когда именно об этом стало известно в штабе ТОФ, точно не известно, впрочем, без ведома Москвы он все равно продолжал выполнение прежних задач.

На 15-е пришлись завершающие аккорды войны на морском театре. Несмотря на то, что воздушная разведка показала отсутствие в море японских судов (между какими пунктами они могли плавать, если все порты в советской зоне уже были захвачены? — Прим. Авт.) в 16:55 командующий ВВС поставил перед 2-й МТАД задачу искать и уничтожать транспорта противника. Четверка Ил-4 из состава 4-го МТАП, обшарив все побережье, не обнаружила ничего, кроме судна-ловушки у м. Казакова. Вопреки указанию ведущего старшего лейтенанта Бокулева машина лейтенанта Фатьянова вырвалась из строя и произвела атаку судна, которая, естественно, не привела ни к чему, за исключением дисциплинарного наказания летчика. Осознав бессмысленность своих действий, в последующие дни, командование перестало высылать торпедоносцы.