История Авиации 2005 03

Настроение у старлея было самое отвратительное. Причиной тому была полоса неудач, в которую он угодил. А ведь как хорошо всё начиналось. Когда вчера он узнал, что летит в командировку в гарнизон К., то буквально был на седьмом небе от счастья!

Вы спросите, почему?..

А посидите безвылазно несколько месяцев в маленьком, богом забытом гарнизоне, когда примелькалось и надоело всё, одни и те же лица, вечная тушёнка в столовой, однообразный распорядок дня, монотонные полёты по заученным маршрутам. А тут, вот такой подарок судьбы, одна возможность повидать друзей чего стоила. Но потом всё пошло наперекосяк. Началось с того, что капитан А. посеял свою зажигалку и в поисках спичек залез в тумбочку старлея. Спички он не нашёл, хотя они лежали на самом виду. Едва открыв тумбочку, капитан А. вообще забыл что искал.

— Это что тут у тебя?!!.. — не то спросил, не то заорал он.

— Снасти… — равнодушно ответил старлей. Он лежал на кровати, читал книгу и не имел ни малейшего желания беседовать с капитаном.

— Какие, на ху… снасти?!!.. — мгновенно вспыхнул без всяких спичек капитан А.

Старлей со вздохом отложил книгу, но всё так же спокойно ответил:

— Рыболовные…

В принципе, так оно и было на самом деле, просто снасти были немного специфические. Выдвижной ящик тумбочки старлея был буквально забит мотками бикфордового шнура, детонаторами, длинным «макаронинами» артиллерийского пороха и теми самыми спичками, которые искал капитан А. На нижних отделениях тумбочки красовались аккуратно уложенные двухсот- и четырехсотграммовые тротиловые шашки общим весом килограмм примерно так на десять!

Капитан А., минуты две смотрел на этот арсенал, ловя ртом воздух, чем сразу уподобился вытащенному из воды карасю. Почти наверняка он наконец-то осознал правоту старлея, часто говорившего ему, что курить в помещении вредно. Дело в том, что тумбочка стояла между кроватями, как раз в изголовья капитана. А потому, несмотря на протесты старлея, он постоянно ставил туда пепельницу.

— Так!.. Через пять минут, я ничего этого не вижу! — сказал капитан и, наконец, заметив спички, он, схватил коробок и пулей вылетел из комнаты.

Старлей неспешно поднялся с кровати. Он недоумевал, чего так взбеленился капитан А., как будто в первый раз увидел тол и детонаторы. Мелькнула, было, смутная догадка, что виной тому новогоднее происшествие, когда в двух шагах от капитана взорвалась граната Ф-1. При этом тому не досталось ни одного осколка, только отлетевшая чека запала ударила его по лбу. Если бы старлей не видел это лично, то в жизни не поверил бы, что такое возможно. Но уже прошло месяца четыре, пора бы и забыть!..

Старлей нашёл полиэтиленовый пакет, сложил туда шашки, детонаторы, шнуры, плотно завернул и засунул назад в тумбочку. Ведь капитан не говорил выбросить, он желал это не видеть, так вот, теперь не видно. Осталось только решить, что делать с порохом. Старлей и сам не знал, зачем его натащил. Хотя, возможно, тут сказалась отмеченная во множестве анекдотов и вошедшая в поговорку национальная «хохляцкая» хозяйственность, не позволявшая пропадать попадавшемуся на глаза брошенному добру. Но несмотря на неё в данном случае он действительно не мог вспомнить, что же он на самом деле хотел делать с этими «макаронами», а потому посчитал, что, пожалуй, их действительно можно выбросить. Собрав всё их в довольно объёмный пучок, он проследовал на улицу. Поначалу старлей просто хотел выбросить порох на мусор, но на беду ему на глаза попалась курилка, в которой, как ни странно, никого не было.

— А что если?.. — пришла в его голову идея бросить порох в урну. Урной служила танковая гильза, и старлей мысленно улыбнулся, представляя, как кто-то из курцов бросит туда окурок. Почему-то, в воображении старлея, этот кто-то, был похож на капитана А.

Горлышко гильзы было довольно узким, а пук пороха в руке большим, пришлось наклониться, чтобы не промахнутся. Получилось — ни одна «макаронина» не упала мимо.

Порох плюс окурок, окурок плюс порох… Оказывается, от перестановки слагаемых, результат не меняется только в математике. В жизни — всё по другому! Эта истина открылась старлею внезапно. Вернее не открылась, а вырвалась из гильзы жёлтым, упругим и как не странно, только тёплым, пламенем. Оно ласковым телёнком лизнуло лицо старлею и исчезло.

— Ни фига себе, пошутил!.. — подумал старлей и ощупал лицо. Ожогов, как ни странно, не было. Повезло, подумал он, на ладонях был жёлтый пепел, всё что осталось от его век и бровей.