История Австрии. Культура, общество, политика

Эти празднества могли мобилизовать массы, так же как и спорт, который укреплял коллективное сознание. На первом плане при этом были не традиционные для буржуазного общества и основанные на конкуренции состязания, а коллективные физкультурные занятия без победителей. Особенное внимание социал-демократы уделяли массовым гимнастическим упражнениям и командному спорту. В 1931 г. в Вене были даже проведены Олимпийские игры рабочих, в которых участвовало 100 тыс. человек. Забота о физической культуре была тесно связана с новым отношением к телу, в распространении которого социал-демократы сыграли немалую роль. Эти изменения в большей степени затронули женщин, чем мужчин. По крайней мере, характерная для XIX в. женская покорность была совершенно преодолена. Короткие платья позволяли теперь видеть то, о чем мужчины XIX в. едва ли могли мечтать; длинные косы ушли в прошлое, в моду вошла стрижка «под мальчика», такая короткая, что не мешала заниматься спортом и не нуждалась в особом уходе. Шокировавшие консерваторов купальные костюмы позволили женщинам, занимавшимся водным спор- /359/ том, свободнее двигаться; многие социал-демократки были сторонницами культуры обнаженного тела – нудизма. Требования женщин легализовать аборты и вывести вопрос о разводе из-под церковной юрисдикции были оставлены в Первой республике без внимания и поддерживались только находившимися в оппозиции социал-демократами.

Однако спортивная, эмансипированная и работающая женщина представляет лишь одну грань двойственного образа, пропагандировавшегося социал-демократией в своих организациях и журналах (таких, как «Недовольная» – Unzufriedene). Наряду с этим, они советовали женщинам ценить домашнюю жизнь, заботиться о семье и быть нежной с мужем – не в последнюю очередь, затем, чтобы удерживать его от посещений трактира (алкоголизм все еще оставался проблемой рабочего класса). Как и во многом другом, теория и практика заметно расходились.

Дети социал-демократов должны были воспитываться в группах и с раннего возраста приучаться к коллективизму. Для детей и юношества были открыты такие организации, как «Красные соколы» (социал-демократический вариант христианских бойскаутов), «Друзья детей» или «Социалистическая рабочая молодежь». Социал-демократы пытались проводить свои идеи и в государственных школах; впрочем, реформы Отто Глёкеля,^{60} который в 1919–1920 гг. был помощником государственного секретаря по образованию, удалось осуществить лишь отчасти.

«Культуркампф»[137]^* между социал-демократами и церковью в Первой республике был очень острым, он проник в школу, разгорелся вокруг требований упростить разводы и разрешить аборты, но особенно энергично велся на втором плане – вокруг вопроса о кремации. Последний стал очень актуальным в связи со строительством крематория на венском Центральном кладбище и привел к ожесточенным спорам с деятелями католической церкви, категорически отвергавшей кремацию. Социал-демократы были принципиальными атеистами, многие члены партии не принадлежали ни к какому вероисповеданию. Некоторые политические события, например, пожар во Дворце юстиции, вызвали волну массовых выходов из церкви (как протест против Зайпеля, «прелата без снисхождения»). В то же время (забавный курьез) атеис- /360/ ты организовали своего рода эрзац-церковь – «Союз свободомыслящих». К подобным антицерковным организациям относилось также объединение «Пламя», занимавшееся похоронным страхованием и отличавшееся чрезвычайно высокой степенью организованности входивших в него рабочих и работниц.

Подобно своим политическим противникам – социальным христианам, которым удалось преобразовать союз фронтовиков в хаймвер[138] и превратить в свой инструмент профессиональную армию, социал-демократы также создали партийную армию. Республиканский шуцбунд[139] представлял собой вооруженное формирование, поначалу призванное охранять партийные мероприятия. Но вскоре оно зажило собственной жизнью. Шуцбундовцы были самой радикальной частью социал-демократии (как и хаймвер у социальных христиан) и находились в крайне напряженных отношениях с противником. С 1927 г. конфронтация постоянно усиливалась и достигла высшей точки в 1934 г., когда в обстановке начала гражданской войны шуцбунд уже не следовал сдерживающей политике партийного руководства.