История бастарда. Реквием по империи

Схватка была такой ожесточенной, а орки продвигались так быстро, что вскоре им удалось превратить ряды пехоты в беспорядочное месиво. У вступивших в сражение полковых и ротных магов не было ни места, ни времени для маневра. Поэтому волшебники ограничивались лишь простейшими одиночными чарами, не требующими хитрых плетений и долгих заклинаний, швыряя их целенаправленно в орков. Но даже эти незамысловатые заклятия, каждое из которых способно было поразить всего одного воина, не всегда достигали цели. Верховые степняки ловко уходили от ударов.

— Они перебили все центральные силы пехоты, — побелевшими губами прошептал мэтр Тернель.

— Зажать противника с флангов! — приказал де Грасси в связующий амулет.

Левый и правый фланги пехоты пришли в движение, медленно, но упорно тесня орков, сражавшихся в центре. Первый шок от дерзкой атаки врага прошел, и командиры парганцев наконец сумели восстановить подобие строя. Организованность действий пошла на пользу: на бой с орками подтягивались с флангов свежие силы.

Де Грасси, мысленно произнося молитву, наблюдал за маневрами пехоты в трубу. Сейчас пехота зажмет орков, сомнет, отрежет пути к отступлению. Тогда можно будет задействовать остатки конницы…

Но планам генерала не суждено было сбыться: орочий вождь снова продемонстрировал непредсказуемость своей военной тактики. Над полем боя взвился гортанный клич, и степняки, не дожидаясь, когда пехота замкнет кольцо, вдруг ринулись обратно, в сторону своего лагеря. Действуя слишком организованно и стремительно для диких тварей, орки в правильном порядке отступили назад.

— Лучники, пли! — скомандовал де Грасси.

В степняков полетели стрелы, но все они осыпались на землю: шаманы подняли над войском невидимый щит. К атаке присоединились маги, но и их волшба оказалась бессильна. Орочье войско сумело уйти.

Первая битва была проиграна, и стоила парганцам гибели пяти тысяч пехотинцев и половины кавалерии.

— Сколько убитых? — спрашивал у Ярха Уран-гхор.

— Пять сотен, великий вождь. Из них сто всадников. Шаманы все живы.

Молодой орк нахмурился:

— Пусть будет легким их путь в землях Счастливой охоты.

— Не печалься, мой сын, — сказал Роб, — сейчас они радуются, глядя на нас из обиталища духов. Они выполнили свой долг, а пять сотен против многих тысяч врагов — малая цена.

— Выстави караулы, и пусть орки отдыхают, — приказал вождь Ярху.

Друг Уран-гхора ушел, а старый шаман спросил:

— Скажи, мой сын, что ты собираешься делать дальше".

— Воины должны поесть, перевязать раны, набраться сил. Пусть отдыхают до утра.

— Ты прав. Люди никуда не двинутся. Они будут подсчитывать убитых, заботиться о раненых и лечить своих верховых зверей. А мы тем временем подготовимся к новой схватке. Ты узнаешь о наступлении людей. У моего ворона зоркие глаза.

Уран-гхор кивнул. Это он придумал выковать шипы и разбросать их вокруг лагеря, а шаманам приказал заколдовать лапы вулкорков так, чтобы им не повредили острия тайного оружия. Потом, уже в походе, приказал своим воинам развести побольше костров, чтобы люди обманулись в численности орочьей армии. Всех человеческих разведчиков степняки поймали и убили, и узнать правду людям было неоткуда.

А после наступила пора шаманству Роба. Старик отправил во вражеский лагерь духов, наказав им оставаться там всю ночь, не являя воинам свой облик. Печальным сонмом полетели духи к людям, просочились сквозь защитные чары, невидимыми гостями бродили среди солдат, плакали и стенали. Живые не могли слышать их плача, не могли видеть духов. Неслышные голоса не проникали в уши людей, невидимые обличья не тревожили их глаз. Но стоны и образы орочьих предков касались самих человеческих душ, рождали в них смертную тоску, неясную и оттого мучительную тревогу, наполняли первобытным страхом, зарождали ужасные предчувствия. Днем воины не находили себе места, а ночью не могли уснуть. Это духи предков иссушали их разум и сердце. Измученные боязнью, печалью и подозрениями люди выступили первыми. А орки, сытые, отдохнувшие, полные сил, сумели их достойно встретить…

День подошел к концу, степь погрузилась в чистую прохладу сумерек. Далекие льдистые звезды взирали с небосвода на костры, горевшие в орочьем лагере. Теперь уже не было нужды обманывать людей, и степняки сидели возле огня целыми десятками.

Только у Уран-гхора с Робом был свой костер. Сюда пришли на совет вожди племен. Уран-гхор рассказал им, что задумал, и раздал приказы. Воины ушли, удивляясь хитрости вождя вождей.

С неба ворон упал, уселся на плечо шамана.

— Человеческие воины не хотят больше поражений, — сказал Роб, выслушав ворона. — Вожди сидят, думают, как нас победить. С ними шаманы, тоже думают. А простые воины отдыхают. Только отдых у них плохой. Духи наших предков продолжают отравлять их души страхом и сомнениями. И вождей тоже отравляют.

— Пусть думают, — усмехнулся Уран-гхор. — Только скажи мне, отец, откуда в людях столько ненужной, дурной гордости? Ведь это гордость не позволяет им правильно оценить врага. Если бы были они осторожнее, может, орки бы дальше границы не ушли.